Аратта. Книга 5. Зимняя жертва - Мария Семенова

Казалось, до убежища было рукой подать, но путь до него через снежную целину показался царевне бесконечным. Она даже не подозревала, что можно так уставать. Мертвенный, пустой воздух как будто вовсе не годился для дыхания. Наконец они достигли неведомо кем сложенного домишки без окон. На крыше лежал огромный сугроб, низкую дверь пришлось откапывать. Аюна с трудом разгребла снег у входа и, дергая дверь, сумела открыть ее настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь. Святое Солнце! Внутри было, кажется, еще холоднее, чем снаружи! Но по крайней мере, тут не было ветра.

– Дрова и огниво, – послышался шепот накха.

– Ширам, я никогда…

Больше саарсан не сказал ни слова – упал ничком на земляной пол и потерял сознание, а может, и умер. Сколько ни тормошила его Аюна – не отзывался. Пришлось ей оттащить безвольное тело в угол, на подобие лежанки, еле заметной в темноте, и самой разводить занемевшими руками огонь в обмазанной глиной печке. Это заняло куда больше времени, чем она надеялась. К счастью, кто-то оставил в хижине запас дров, как это было принято у пастухов и охотников. Правда, дрова больше напоминали обледеневшие бруски и не желали разгораться. Искры напрасно сыпались из-под кресала на мох, который от тепла не загорался, а лишь оттаивал и размокал. Слезы отчаяния сочились из глаз царевны, и только одна мысль понуждала ее не оставлять попыток: если она не разожжет огонь, то они точно не переживут эту ночь.

Наконец язычки пламени перестали гаснуть, едва родившись, и дрова неохотно начали тлеть. По стенам побежали отблески пламени, темнота расступилась. Аюна опустилась на колени у печки и замерла, протягивая ладони к огню. В окоченевшие пальцы медленно возвращалась кровь, обжигая болью, но это было знаком, что руки оживают. Она долго сидела, почти обняв печку, пропитываясь теплом. Она сидела так, пока не ощутила, что засыпает.

«Ширам… Как он?» Спохватившись, она встала и присела на край низкой лежанки у противоположной стены, на которой ничком лежал накх… Жив ли он еще? Аюна попробовала перевернуть его на спину и задела обломок стрелы, торчащий из раны в плече. Ширам застонал, так и не очнувшись. «Надо вытащить наконечник и перевязать рану, – подумала девушка. – Иначе горячки не избежать…»

В хижине между тем понемногу становилось теплее. Изо рта еще вырывался пар, но уже можно было снять плащ. Аюна набросила его на саарсана, нашла глубокую плошку на каменном подобии полки, набрала в нее снега, поставила на печку. Рядом отыскался небольшой масляный светильник.

Снег растаял, но вода так и не закипела, лишь нагрелась. Аюна отпила немного, жмурясь от удовольствия. В домишке пахло дымом и мокрыми шкурами. Стены уже не покрывала изнутри белая изморозь, по ним сочились капли воды. Дым из печки ел глаза, неохотно уходя в вытяжное отверстие, – ветер загонял его обратно. Аюна выглянула наружу, и ей в лицо ударила колючая снежная крупа. «Опять метель! Как вовремя мы сюда добрались, – подумала царевна, крепко закрывая дверь. – Задержались бы на перевале – замело бы, нашли бы нас только весной…»

Она поставила масляный светильник поближе к лежанке Ширама и занялась его раной.

Дело было ей знакомое. Царевну учили врачевать не только болезни, но и раны, нанесенные оружием. Ей даже приходилось вынимать случайную стрелу, угодившую в невезучего загонщика на степной охоте, – правда, там оказалось достаточно просто протолкнуть ее сквозь плоть, срезав оперение. И конечно, это происходило не в горной хижине, темной и дымной.

Разрезав рукав и оглядев рану, Аюна прикусила губу. Наконечник, на их удачу, был гладким, без зазубрин, но крепко застрял в кости. Царевна достала нож, вздохнула и быстрыми, четкими движениями сделала два глубоких разреза рядом с наконечником. Теперь оставалось лишь раздвинуть мясо и ухватить покрепче обломок стрелы. Главное, чтобы наконечник не соскочил с древка. Как его доставать в этом случае, она знала, но нужных щипцов у нее при себе не было. Взявшись за обломок стрелы как можно ближе к железу, она принялась осторожно раскачивать его, надеясь, что наконечник не засел слишком глубоко и Ширам в беспамятстве не свалит ее ударом с ног, – видела она и такое. Но саарсан лишь резко дернулся, распахнув невидящие глаза, когда окровавленный наконечник вышел из раны.

Аюна перевела дух, вознося благодарность Исвархе. Она промыла рану и перевязала ее, оторвав кусок своего подола. На миг ей стало тревожно – уж слишком тихо лежал Ширам. Но накх дышал ровно, и Аюна решила, что на сегодня с нее хватит. Она забралась на лежанку, крепко прижалась к жениху, накрылась с головой меховым плащом и мгновенно заснула.

* * *

Аюну разбудило холодное дуновение, коснувшееся ее лица. Она сонно приоткрыла глаза, не сразу осознав, где она. Вокруг было темно, в печке уютно подмигивали угли, но откуда-то упорно тянуло стужей. Царевна приподнялась на локте и увидела, что дверь открыта и ветер уже намел у порога небольшой сугроб. В следующий миг она поняла, что на ложе одна, – Ширам исчез.

Девушка вскочила с лежанки, наспех накинула на плечи плащ, бросилась к двери, выглянула наружу. Там вовсю мела пурга.

– Ширам! – крикнула она, озираясь.

Вокруг никого не было. «Что же делать? – думала она лихорадочно. – Отойти от хижины, поискать его? А если потеряюсь в метели?»

Аюна все же решилась выйти наружу. Ветер тут же подхватил полы ее плаща, разметал пряди волос. Ночь была пронизана странным серебристым светом, словно полная луна светила сквозь летящий снег. Аюна встрепенулась – ей почудилась черная тень, стоящая шагах в пяти от нее.

– Госпожа… – раздался негромкий голос. – Солнцеликая Аюна!

Ее сковало ужасом. Это был не Ширам.

Когда тень приблизилась и Аюна смогла ее как следует рассмотреть, у нее волосы зашевелились. Она не отрываясь глядела в лицо стоящего перед ней молодого накха. Царевна сразу его узнала, хоть последний раз видела очень давно – еще в столице, в городской крепости Ширама, лежащим на могильной плите. Плоский прямоугольный камень, неподвижное тело на нем, рядом разложено оружие и мех с вином, чтобы веселее было идти к предкам… Мармар из рода Зериг, друг и родич Ширама, стоял перед ней, словно живой. Аюна вспомнила, как он украдкой поглядывал на нее в переходах Лазурного дворца. А потом убил себя, разрываясь между преданностью саарсану и клятвой государю…

Призрак поманил ее. Аюна, сама не зная, что делает, шагнула ему навстречу.

– Зачем ты пришел? – шепотом спросила она.

– Ты унесла мой лук и плащ, – знакомым голосом ответил мертвец.

– Но у меня их давно уже нет… Их отобрали сразу, как я выбралась из крепости накхов…

– Это не страшно, – улыбнулся Мармар. – Дай руку…

– Исварха, защити меня, – забормотала Аюна, пытаясь нашарить на груди солнечный диск. – Да сгинут духи лжи и скверны…

Однако призрак не рассеивался. Напротив, протянул ей руку:

– Пошли со мной, солнцеликая. Я отведу тебя туда, где тепло…

Аюна в ужасе оглянулась и поняла, что не видит хижины. Все-таки она отошла дальше, чем следовало, и потеряла ее в снегопаде!