Retrum. Когда мы были мертвыми - Франсеск Миральес

Я прикоснулся губами к спине Альбы между лопатками. Она чуть вздрогнула и стала просыпаться. Переворачиваясь на спину, Альба аккуратно укрылась простыней до самой шеи. Она действовала явно рефлекторно, а не продуманно. Девушка открыла глаза. Поймав на себе ее несфокусированный взгляд, я вспомнил, что линзы, спасающие от близорукости, как и очки, на ночь принято снимать.

— Как прошла ночь? — спросила она меня.

— В общем-то, неплохо, — произнес я просто для того, чтобы что-то сказать. — Впрочем, все это несколько затянулось.

— Доделал то, что собирался?

— «Доделал» — это громко сказано. Скорее серьезно продвинулся в решении вопросов, интересовавших меня, — соврал ей я.

— После такой ночи ты, конечно же, валишься с ног от усталости.

— Замотался я, конечно, изрядно, но самое интересное в том, что спать мне уже не хочется. Видимо, организм пересилил сонливость, да и не привык я спать в это время суток. Ты лучше полежи еще пару часов, а потом проснешься, и мы вместе позавтракаем. Я пока что-нибудь почитаю. Например, те же «Песни Мальдорора». У тебя эта книга недалеко?

Альба смотрела на меня во все глаза. По выражению ее лица я понял, что она не верит тому, что слышит.

— Подожди, я что-то не понимаю. Ты собираешься сидеть с какой-то дурацкой книжкой, когда у тебя под боком в постели лежит обнаженная девушка?

— Почему бы и нет? — ответил я, старательно делая вид, что не понимаю, о чем идет речь. — По-моему, картина вырисовывается просто на редкость романтическая.

— Всей романтике придет конец, когда я отлуплю тебя подушкой за хамство и бесчувственность.

Должен признаться, что больше всего Альба мне нравилась именно в те мгновения, когда переставала быть послушной девочкой-тихоней и проявляла характер. Вот и на этот раз ее недовольство стало решающим аргументом в пользу того, чтобы на время отвлечься от привидений и мрачных мыслей. Я начал раздеваться. Альба с любопытством поглядывала в мою сторону, хотя старательно делала вид, что это зрелище ее нисколько не интересует.

Сбросив с себя всю одежду, я сразу же забрался под одеяло, где был встречен жаркими объятиями Альбы.

Я просто горел. Меня сжигали желание, возбуждение и страсть.

За первой дюжиной коротких поцелуев, словно подаренных друг другу украдкой, последовал еще один — долгий и страстный. От этого мое пылающее сердце забилось еще сильнее.

Когда наши губы разомкнулись, Альба испуганно посмотрела на меня и сказала:

— Я еще никогда… В общем, у меня этого не было. Боюсь, что…

— Успокойся и ничего не бойся, — перебил ее я, — Во-первых, вовсе не обязательно, чтобы все случилось сразу именно сегодня. Мне с тобой и так хорошо.

— Что значит «хорошо»? Хорошо — и только? — переспросила Альба, делая вид, что обижена столь низкой оценкой близости с нею.

Чтобы не продолжать этот дурацкий и абсолютно бессмысленный разговор, я просто крепко прижал ее к себе. Наши губы вновь встретились и впились друг в друга.

Загадки придумываются для того,

чтобы со временем их разгадали.

— Чарльз Сэнфорд —

— Ты — лучшее, что было в моей жизни, — прошептала Альба, прижимаясь ко мне щекой.

Я постепенно просыпался. Сколько продолжался блаженный сон — сказать было невозможно. Это могли оказаться несколько прекрасных мгновений или же сто лет. Да что говорить о времени, если я с трудом начинал понимать, где нахожусь и как здесь оказался. Наконец я пришел в себя настолько, чтобы посмотреть на часы, и не без удивления обдумал то, что увидел. Было три часа дня.

Я ласково провел пальцем по ложбинке на груди Альбы.

До самого конца мы с нею не дошли. Если не считать этого, между нами произошло абсолютно все.

— Тяжело будет отпускать тебя, — продолжила Альба, поглаживая меня по животу.

— Положим, от одиночества тебе страдать не придется, — заявил я — Все парни будут у твоих ног, тебе останется только выбирать. Я же говорил, что со времени чудесного превращения ты занимаешь первую строчку в списке самых желанных и интересных девушек нашего класса. По крайней мере, для его мужской половины.

Альба ненадолго замерла, словно осмысливая то, что только что услышала, затем твердо и решительно заявила:

— Даже если у моих ног стояли бы на коленях все лучшие мужчины на свете, я не обратила бы на них внимания. Мужчина мне нужен только один — это ты.

* * *

Горячий душ в ванной Альбы постепенно возвращал меня к реальности, и я стал задумываться над тем, что произошло. Меня все больше начинало интересовать, насколько же низко я пал, переспав с одноклассницей-подружкой как с любимой женщиной. При этом я прекрасно понимал, что саму Альбу в этой ситуации занимает и волнует совершенно другое. После случившегося она, конечно же, считала нас женихом и невестой. По правде говоря, меня это несколько пугало.

Прислушиваясь к голосу здравого смысла, я спрашивал себя, что, собственного говоря, в этом плохого? Из всех моих одноклассников и одноклассниц Альба была единственным человеком, с которым я мог не просто общаться, но и получал от этого удовольствие. О том, что ей хорошо со мной рядом, можно было и не упоминать. В последние дни мы как-то вообще спелись. Время рядом с ней не тянулось уныло и печально, а пролетало легко и незаметно. Альба — девушка красивая, добрая и, что немаловажно, достаточно тактичная, чтобы не расспрашивать меня о том, что я не хотел бы ей рассказывать. Кроме того, она имела еще одно достоинство, значительно поднимавшее ее рейтинг в моих глазах: Альба была просто очаровательна, когда сердилась.

Выходя из душа, я поймал себя на том, что мысленно выступаю перед самим собой ее адвокатом. Впрочем, у меня были достаточно веские причины для такого отношения к Альбе. Я воспринимал ее как символ спасения, спокойной и светлой любви, более того — нормальной человеческой жизни. Призрак Алексии вел меня за собой в противоположную сторону — к тревогам, беспокойству, мучениям, мести и смерти.

Кто же из них выиграет сражение за мою душу?

Этот вопрос я задавал себе, спускаясь по лестнице в гостиную. Там меня ждала девушка, которая — по крайней мере, на этот день — стала моей возлюбленной.

На мраморном столе уже стояли кувшин с апельсиновым соком, блюдо с сухими хлебцами, масло и набор разных джемов.

— Что-то поздновато мы с тобой сегодня завтракаем, — сказал я, заменив этим замечанием дежурное пожелание доброго утра.

— Считай, что это десерт, — хитро улыбаясь, ответила мне Альба. — На завтрак мы с тобой пожирали друг друга — там, в спальне.

Этот обмен репликами почему-то вызвал во мне чувство неловкости, и я сделал вид, что больше всего на свете поглощен намазыванием масла на подогретые хлебцы. При этом я незаметно поглядывал на Альбу. На ней было очаровательное кимоно из красного шелка, а ее волосы, перехваченные двумя резинками, сбегали к ее плечам как два золотых водопада.