Retrum. Когда мы были мертвыми - Франсеск Миральес

Поезд отошел от перрона, и на экране телефона наконец-то появилась страничка, посвященная фильмам ужасов.

REDRUM — это английское слово «убийство», MURDER, в котором буквы составлены в обратном порядке. Этот термин впервые появляется в фильме «Сияние», снятом по мотивам одного из романов Стивена Кинга. Речь идет об эпизоде, в котором Дэнни, сын писателя-алкоголика, нанявшегося сторожить пустующую зимой гостиницу, пишет губной помадой это слово на двери спальни своей сестры. Увидев его в зеркале и прочитав как MURDER — «убийство», отец начинает крушить дверь топором.

Я вышел из Интернета и стал вспоминать, кто же заменил букву «d» на «t» в слове, обозначавшем тайный орден моих бледных друзей. Когда-то они мне об этом рассказывали, но информация почему-то стерлась у меня из памяти.

Retrum…

Несмотря на то что буква «t» явно символизировала могильный крест и коренным образом меняла смысл слова, мне все равно было не по себе от того, что название нашей компании происходит от слова «убийство». Неужели это преступление планировалось давно, еще с первых дней существования ордена?

Поезд неспешно катил по привокзальному тоннелю, я глядел в темное окно и обдумывал это предположение. По правде говоря, в его справедливость я и сам не очень-то верил. Более того, порой мне начинало казаться, что оно вообще лишено всякого смысла. Если же основания так полагать и вправду были, то для того, чтобы разгадать эту головоломку, мне явно не хватало множества ключевых элементов.

Вырвавшись из плена тоннеля, проходившего под городскими улицами, электричка нисколько не увеличила, а, наоборот, замедлила ход и поползла с черепашьей скоростью через унылую, погруженную в предутренние сумерки промышленную зону. В этом пустынном безлюдном пейзаже я непроизвольно обратил внимание на человеческую фигуру под фонарем у стены полуразрушенного цеха, проплывавшего мимо. От рельсов до осыпающейся стены, подсвеченной фонарем, было не больше десяти метров. По грязному асфальту от ног человеческого силуэта к железнодорожной колее протянулась длинная тень. Еще не понимая толком, что происходит, я отметил про себя, что мне знакомы эти черные волосы, слегка колышущиеся на ветру, едва заметная улыбка на полных губах и глаза, глубокие и черные как ночь. Взор, наполненный грустью, был устремлен в мою сторону.

Поезд стал резко набирать ход. Вскоре впереди показался перрон первой пригородной станции. Впрочем, все это я видел уже как в бреду. У меня в глазах по-прежнему, словно выжженный на сетчатке, стоял силуэт печально улыбающейся девушки. Сомнений у меня не было.

Это была Алексия.

Ложиться спать раньше, чтобы сэкономить на свечах, оказывается невыгодно: можно стать отцом близнецов.

— Китайская пословица —

Судя по всему, от недостатка практики я совсем утратил навык проводить ночь без сна, а наутро продолжать вполне бодро взаимодействовать с окружающим миром. В общем, к дому Альбы я подходил уже с трудом. Кружилась голова, меня даже слегка подташнивало. Опрятный садик и безупречная дорожка, недавно присыпанная мелким гравием и ведущая к дому, напомнили мне о сосуществовании целого мира, населенного в основном моими антиподами, людьми, с которыми у меня практически не было ничего общего.

Почтовый ящик действительно оказался не заперт, и я достал из него ключ от особняка, который стоил, по моим прикидкам, никак не меньше миллиона евро.

Я вошел в этот дом тихо и скрытно, прямо как вор. За время, прошедшее со дня рождения Альбы, бывать здесь мне не доводилось.

Отопление в доме работало на полную мощность, и я сразу же снял с себя пальто и свитер. Прежде чем подняться в комнату Альбы, я заглянул в ванную и посмотрел в зеркало. По правде говоря, то, что я увидел, не привело меня в восторг, более того — несколько напугало. Белый крем с лица я, конечно, стер, когда выбрался с кладбища, но и без грима моя физиономия здоровым цветом не отличалась. Я был бледен как покойник, а темные круги у меня под глазами доходили почти до скул.

Я постарался хоть в какой-то мере привести себя в чувство, долго умывая лицо холодной водой. Взъерошенные, спутанные волосы я кое-как пригладил и расправил прямо ладонями.

Прежде чем подняться в чертог, где возлежала на ложе моя спящая красавица, я ненадолго присел на диван в гостиной, чтобы подумать о том, что со мной происходит. Через полностью застекленную стену этой комнаты открывался роскошный вид на море, густо-серое в этот ранний утренний час.

Образ Алексии, стоящей у железной дороги и высматривающей меня в окнах электрички, не выходил у меня из головы.

Находилась ли она там на самом деле? Был ли это ее призрак или же просто видение, порожденное моим измученным, воспаленным сознанием?

Я с готовностью признался бы себе в том, что у меня порой возникают зрительные и слуховые галлюцинации, но у некоторых моих кошмаров были и другие свидетели. Роберт и Лорена заметили послание, начертанное на запотевшем стекле, слышали пение, разносившееся над причалами Собачьего квартала. Альба достаточно четко описала лицо Алексии, мелькнувшее в окне. Затем последовало очередное сообщение. Теперь я увидел свою возлюбленную в декорациях какого-то полуразрушенного заброшенного завода.

Интересно, фигура Алексии была видна только мне? Или же ее могли заметить другие пассажиры утренней электрички?

Ответа на этот вопрос у меня, естественно, не было.

Другой человек на моем месте, наверное, впал бы в панику, я же, наоборот, почувствовал, что в моем сердце вновь затеплилась надежда. Осознание того, что моя возлюбленная где-то рядом — пусть и в образе призрака, требующего отмщения, — заполнило пустоту, которая пожирала меня изнутри с того дня, когда неведомый убийца оборвал жизнь Алексии.

Я бросил взгляд на часы, висевшие на стене и громко тикающие. Перевалило за половину восьмого.

Я прекрасно понимал, что информацию и впечатления, полученные за эту долгую насыщенную ночь, мне придется осмысливать еще очень долго, но думать о чем бы то ни было уже не мог. Я встал, сам не понимая, что и зачем делаю, медленно поднялся по лестнице на мансардный этаж и открыл дверь в комнату Альбы. Здесь было еще теплее, чем внизу, в гостиной.

Через окна в наклонной крыше в комнату проникало достаточно много света. Я сразу же увидел, что в этом помещении царит полный порядок, наскоро осмотрел комнату и непроизвольно задержал взгляд на кровати. Альба лежала, уткнувшись лицом в подушку. По медленному, размеренному дыханию девушки я понял, что она крепко спит.

На цыпочках, стараясь не производить лишнего шума, я подошел к кровати. Несмотря на то что почти все тело Альбы было накрыто плотной простыней, я понял, что спит она обнаженной. От ее спины, остававшейся открытой и представшей моим глазам, исходил легкий аромат каких-то цветочных духов. Я, по правде говоря, и не заметил, когда Альба сменила дешевый резковатый одеколон на нечто более утонченное. Это зрелище и прекрасный аромат сделали свое дело. Мне вновь безумно захотелось поцеловать эту потрясающе красивую спину — как тогда, когда я помогал Альбе расстегнуть молнию на платье. На этот раз у меня не хватило сил сдержаться.