Retrum. Когда мы были мертвыми - Франсеск Миральес

Я спросил об этом Лорену.

Она даже вздрогнула, вспоминая ту страшную ночь во всех подробностях, потом сказала:

— Знаете, перед тем как мы заблудились и разошлись в разные стороны, произошло что-то странное, чего я не поняла в тот момент. Дело было так. Я обратила внимание на могилу с памятником в виде каменной статуи спящего ангела и предложила Алексии подойти к этой гробнице поближе. Мне хотелось рассмотреть ее в подробностях и заглянуть ангелу в лицо. Так вот, Алексия не желала этого делать и осталась стоять на месте. Тогда я не поняла, что происходит, но потом догадалась. Похоже, Алексии…

— Было страшно, — закончил я за Лорену, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание.

— Да, вполне возможно. Так вот, я подошла к ангелу, осмотрела его, а потом даже поцеловала в губы просто для того, чтобы рассмешить Алексию. Когда я обернулась, на том месте, где мы расстались, ее уже не было.

— Наверное, Алексию кто-то утащил, — предположил Роберт, — Человек, достаточно сильный для того, чтобы зажать ей рот и практически бесшумно утащить ее куда-то в сторону. Впрочем, все эти рассуждения имеют смысл, только если мы рассматриваем единственную гипотезу — попытку изнасилования.

— У тебя есть другие версии? — спросил я Роберта.

Наш мрачный друг внимательно посмотрел на последнюю догорающую свечу, сосредоточенно думая о чем-то, затем сказал:

— Вы оба знаете, что в свое время в Хайгейте собирались люди, называвшие себя охотниками на вампиров. Ребята крутые, скорые на расправу. Насколько я знаю, многие из них впоследствии были обвинены в совершении различных преступлений и отбывали длительные сроки в тюрьме. Предположим, что один из этих любителей острых ощущений по-прежнему заглядывает по ночам на кладбище и в один прекрасный вечер замечает на привычной ему территории нашу компанию. С учетом того, как мы выглядим в ритуальном гриме, нас вполне можно принять за вампиров. Представляете себе восторг этого охотника! Много лет его ночные дежурства были безрезультатны, а тут — целых четыре вампира из плоти и крови просто напрашиваются на то, чтобы их принесли в жертву. Он стал следить за нами, и то, что убита была именно Алексия, — просто дело случая. На ее месте мог оказаться любой из нас.

— Версия с охотником на вампиров принимается, — согласился я. — Звучит она достаточно убедительно. Но некоторые вопросы все равно остаются без ответа. Например, почему Алексия так испугалась, когда увидела эту могилу со спящим ангелом? Она ведь никогда ничего не боялась. Я тоже обратил внимание, что она очень нервничает и явно чего-то опасается. Это стало особенно заметно с того момента, как мы перебрались через ограду. Ощущение было такое, словно она знает…

— Что должно случиться что-то ужасное, — с дрожью в голосе договорила за меня Лорена, — Думаешь, Алексия знала о том, что кто-то или что-то поджидает нас за кладбищенской оградой, и не сказала нам об этом?

Карканье ворона, неожиданно прозвучавшее над ночным некрополем, заставило нас вздрогнуть. Кладбищенская птица будто ответила на вопрос, заданный Лореной: «Да! Да!»

За каждым живым человеком стоят 30 привидений, именно во столько раз число покойников превышает количество тех, кто живет на земле сейчас.

— Артур Кларк —

Встреча на кладбище, посвященная планированию расследования гибели нашей подруги, закончилось в шестом часу утра. До первой электрички оставался еще почти час. Я попрощался с товарищами и неспешно пошел по пустынным улицам Побле-Ноу в направлении вокзала Клот.

Нельзя сказать, что мы далеко продвинулись в нашем расследовании. Более того, обмен мнениями и впечатлениями о той страшной ночи создал для всех нас еще одну загадку, о которой мы по отдельности даже не задумывались.

Мы решили продолжать обмениваться информацией по электронной почте и по телефону. Собираться вновь был смысл только в том случае, если каким-то образом будет сформулирована основная версия случившегося и потребуется обсуждение планов дальнейших действий. Я решил, что так даже лучше. Слишком уж трудно будет мне всякий раз добывать себе новое разрешение на отсутствие дома ночью. На Альбу в этом отношении, как я понял, рассчитывать больше не приходилось. Она довольно четко дала понять, что не собирается прикрывать мои таинственные дела, связанные с непонятными и обидными для нее ночными исчезновениями.

Вспомнив об Альбе в этой асфальтовой пустыне, я вдруг поймал себя на мысли, что, наверное, не стоит окончательно рвать с нею отношения. Да, конечно, мы абсолютно не походили друг на друга, представляли просто два противоположных полюса, но при всем этом именно Альба оказалась тем единственным человеком, с которым мне было легко и даже комфортно общаться с того времени, как в моей жизни произошла вторая трагедия. Отказаться от этого общения означало вновь остаться в этой жизни один на один с двумя смертями и одной местью, намеченной, но еще не спланированной. Я решил, что сегодня обязательно сдержу слово, данное Альбе, и загляну к ней еще до того часа, когда на предутреннем небе расцветет ее имя.

Первая электричка до Масноу отправлялась в шесть минут седьмого. Ехать нужно было двадцать минут, затем идти пешком до Сант-Бержера, наверное, чуть больше получаса. Выходило, что до дома Альбы я добрался бы никак не раньше семи.

В вагоне оказалось довольно много народу. Люди в столь ранний час ехали на работу и, к моему удивлению, выглядели достаточно выспавшимися и отдохнувшими. Я среди них наверняка выделялся как белая ворона — и это при том, что макияж с лица, естественно, успел стереть. Мне казалось, что основное различие между мной и остальными пассажирами утренней электрички вполне укладывалось в рамки различия между теми, кто куда-то едет, и теми, кто откуда-то возвращается.

Почти все пассажиры лениво перелистывали бесплатные утренние газеты, а я тем временем включил айфон, чтобы посмотреть кое-какую информацию в Интернете. К моему удивлению, я обнаружил на экране уведомление о пропущенном и до сих пор не прочитанном эсэмэс-сообщении. Оказывается, это Альба написала мне без двух минут четыре:

Оставила ключ в почтовом ящике. Он не заперт. Целую.

Несколько минут я прикидывал, стоит ли отвечать сейчас на это сообщение. В итоге мне показалось, что делать этого не нужно — у Альбы осталось бы в руках неопровержимое свидетельство того, что я пробыл в Барселоне не до ночи, как обещал, а фактически до самого утра. А так у меня оставался шанс тихонько зайти к ней в дом и, если она действительно спит, прилечь с нею рядом и отдохнуть несколько часов, а потом сказать, что приехал намного раньше.

Я вспомнил, как мы спали рядом у меня на кровати, как приятно было ощущать рядом с собою теплое мягкое тело Альбы, и вдруг почувствовал, что меня накрывает волна возбуждения.

Чтобы отвлечься от этих несвоевременных эмоций, я подключился к Интернету и зашел на страничку поисковика Google. Затем я набрал на клавиатуре телефона слово «Redrum» и нажал кнопку поиска. Сделать это нужно было уже давно, но я почему-то подсознательно оттягивал выполнение столь элементарной процедуры. Лишь услышав сегодня ночью в клубе песню, в которой это слово многократно повторялось, я понял, что настало время действовать.