Шпионское наследие - Джон Ле Карре

— Извини, Питер. Что-то я стал проповедовать. До станции десять минут пешком. Не возражаешь, если я тебя провожу?

Я пишу это за столом на своей ферме в Ле-Дёз-Эглиз. Описанные мной события произошли давно, но они для меня так же реальны, как горшок с бегонией на подоконнике или отцовские боевые медали, посверкивающие в шкатулке из красного дерева. Катрин купила компьютер и, по ее словам, делает большие успехи. Прошлой ночью мы занимались любовью, но в моих объятиях была Тюльпан.

Я по-прежнему совершаю прогулки в бухту, вооружившись тростью. Дается мне это нелегко, но пока справляюсь. Иногда меня опережает Оноре. Вот он присел на свой камень и поставил между ног бутыль с сидром. Весной мы с ним съездили автобусом в Лорьян и по его настоянию прошлись по берегу, откуда когда-то мы с матерью наблюдали за тем, как огромные корабли отплывают в восточные страны. Нынче берег изуродован немецкими бетонными бастионами, за которыми прятались их военные морские суда. Никакие бомбардировки союзников не смогли эти бастионы разрушить, зато город они превратили в руины. Так и стоят, высотой в шесть этажей, вечные, как египетские пирамиды.

Я не понял, зачем Оноре привел меня сюда, пока он вдруг не остановился и возмущенно не показал на них пальцем.

— Эта сволочь продавала им цемент, — произносит он с забавным бретонским акцентом.

Эта сволочь? До меня не сразу доходит, что он говорит о своем покойном папаше, который позже был повешен за сотрудничество с немцами. Он ждал, что я буду шокирован, и благодарен мне за то, что не дождался.

В воскресенье выпал первый снег. Домашний скот пребывает в унынии, оттого что заперт в загоне. Изабель подросла. Вчера, когда я с ней заговорил, она мне улыбнулась. Мы очень надеемся, что однажды она заговорит. А вот по петляющей дороге взбирается на холм желтый фургон месье Генерала. Вдруг он привез письмецо из Англии…

Моя искренняя признательность Тео и Мари Поль Гийю за прекрасные познавательные экскурсии по Южной Бретани; Анке Эртнер — за неустанные исследования жизни Восточного и Западного Берлина в шестидесятые и за драгоценные фрагменты из личных воспоминаний; необыкновенному скауту Юргену Швеммле — за то, что проложил маршрут, которым Алек Лимас и Тюльпан бежали из Восточного Берлина в Прагу, и проводил по нему меня; и нашему безупречному водитель Дарину Дамьянову, превратившему дорогу через снега в двойное удовольствие. Кроме того, хочу поблагодарить Йорга Дризельманна, Джона Стира и Штеффена Ляйде из Музея Штази в Берлине за то, что познакомили меня со своими мрачными владениями и подарили персональную печать. И наконец, отдельное спасибо Филиппу Сэндсу, равно компетентному в юриспруденции и литературе: он сориентировал меня в дебрях парламентских комитетов и судебных процессов. Мудрые вещи подсказаны им; ошибки же, если они есть, — на моей совести.