Фанера над Парижем - Людмила Милевская

— Как ты могла молчать? — яростно недоумевала я. — То, чтоводили меня — меня! — за нос, целиком и полностью на твоей совести! Располагаятакой информацией, ты, голубушка, и сама могла этот змеиный клубок распутать.

Однако я была не права. Из всех качеств, которыми господьнаградил человечество, Роза располагала лишь честностью и неподкупностью. Любойзнает, что с этим багажом далеко не уедешь, поэтому Роза, как сельдь вмаринаде, томилась в собственной вине и беспомощно лепетала:

— Я даже подумать не могла, а тут еще эти три буквы…

— Да, Пупс мог бы быть и поосторожней с таким святымчеловеком, скотина! — в конце концов согласилась я и начала просвещать Розу.

Бегло обрисовав ей затруднительную ситуацию, в которуюпопала Леля (Роза уже давно перестала ощипывать курицу и теперь не снимала рукис сердца), я перешла к обличительной части.

— Вот тогда-то Леля и подговорила Перцева похититьТурянского и, списав его смерть на клаустрофобию с пороком, завладеть всемикапиталами, да еще и страховкой с последующим венчанием, — заключила я.

— При чем здесь венчание? — опешила Роза. Господи, какая онанепонятливая! Что там Пупс?! Еще немного, и я сама на три буквы ее пошлю, чтобыне злила меня!

— А при том, что Перцеву до смерти надоел властныйТурянский, который давно уже на задворки его загнал. Не от хорошей же жизнипоклонник красоты Перцев собрался жениться на Бабе Яге. Конечно, он рад былжениться на Леле. Перцев же не знал, что Леля хуже любой Бабы Яги. Он-то думалобзавестись и капиталами, и молодой женой, да Леля-то другие планы вынашивала.Она сама всем хотела обзавестись: и Иван-царевичем Равилем и капиталами, безвсяких там стариков Перцевых и Турянских.

— Да они чуть старше нас, побойся бога, — воззвала в пустотуРоза.

— Не зли меня! — посоветовала я. — Если ты до такой степенипоставила на себе крест, что уже Перцева считаешь ровесником… Даже не знаю, чтотебе и сказать. Мой муж на пять лет меня моложе, считает меня ребенком и словплохих при мне не произносит, тебя же Пупс уже послал на три блатные буквы.Теперь понимаешь, кто в этом виноват?

— Кто? — вновь заливаясь слезами, спросила Роза.

— Перцев, конечно. И Турянский, ты же с ними в возрастеравняешься. Раз равняешься, значит, для них ты бабушка, а ко мне Коровинприставал, объяснялся мне в любви. Один бог знает, чем это закончилось бы, еслибы не приревновал меня Равиль. Появился, как Архангел Гавриил, налетел, увезменя от Коровина и пригласил на ужин.

Роза перестала плакать и смотрела на меня уже с нескрываемойжалостью. Мне стало обидно.

— В чем дело? — закричала я. — Почему ты на меня уставилась?

— Сонечка, — взмолилась Роза, — не спрашивай, это секрет. Якак гинеколог его случайно узнала и обязана хранить тайну.

Нет, это черт знает что такое! Эта Роза буквально напичканавсякими тайнами, секретами, понимаешь ли, и все хочет для одной себя сохранить!А я? Как же я? Мне без тайн никак нельзя! И почему мне никто не доверяет своихсекретов?

Я где стояла, там и упала с мыслью: «Умру! И минуты непроживу!»

Перепуганная насмерть Роза бросилась меня спасать,приговаривая:

— Сонечка, что же это делается, Сонечка…

— Ничего не делается, — вдоволь належавшись на полу,наконец, ответила я, — ничего не делается, и этим ты просто меня убиваешь!

— А что же я могу? — пропищала Роза.

— Меня спасти, — ответила я, не вставая с пола. — Можешь, ноне хочешь. — Роза запаниковала.

— Нет-нет, я не могу, это же тайна, — снова залепетала она.— Тайна! Не могу!

— Ты не можешь, а я через твою тайну, возможно, помру встрашных мучениях.

Мука мученическая отразилась на добром лице Розы: результатборьбы с совестью. Уж лучше вообще ее не иметь, чем так с ней бороться, с этойсовестью. Ведь все равно же Роза переборет ее. Совесть — сила, но Роза сильней!И я оказалась права.

— Ну хорошо, я скажу, — секунду спустя сдалась Роза. —Коровин и Равиль — любовники.

— Бедная Леля! — закричала я и вскочила с пола.

— Почему Леля бедная? — изумилась Роза.

— Будто мало для этого причин! Только вообрази: Леля, длятого чтобы избавиться от Перцева…

Роза прямо у меня на глазах начала коченеть — как поздно донее доходит. Боюсь, я кажусь себе умной только на фоне таких вот подруг.

— Неужели Леля рискнет убить и Перцева? — хватаясь засердце, воскликнула Роза.

Боже, какая впечатлительная! Глупая, но впечатлительная. Такчаще всего и бывает.

— Да нет, — успокоила я Розу. — Перцева Леля убить не может.Она же, как наследница Турянского, связана этой страховкой, а потому послесмерти Перцева получит лишь толпу наследников — Перцев-то не вдовец. В своейжизни он только и делал, что женился да разводился, бросая и жен, и тещ, идетей.

— Тогда как же Леля избавится от Перцева?

— Да моими же руками, черти тебя подери, со всеми твоимитайнами и секретами! — вспылила я.

Роза скептически воззрилась на мои белые холеные руки ипожаловалась:

— Ничего я не поняла. Своими руками ты, что ли, Перцеваубивать будешь? Это как же, что ли, душить?

— Рассказываю. Для умственно отсталых подробно. Перцевдумал, что он приручил Лелю и заставил эту красотку плясать под его дудку, насамом же деле случилось для него непоправимое: это Леля приручила Перцева итолкнула его на преступление. И его, и Равиля. Пока Перцев и Равиль похищалиТурянского, Леля старательно плела сети, в которые я и угодила.

Тут уж Роза, пугаясь незнамо чего и крестясь, окончательнообалдела.

— При чем здесь ты? — спросила она.

— При том, что Леля на меня в этом деле только ирассчитывала. Я должна была Перцева и Равиля изловить и прописать их на нарах.Только вообрази, какая красота: Турянский в могиле, Перцев на нарах, а Леляединоличная наследница.

Судя по всему, Роза не увидела красоты, пришлось ейпояснить:

— Красота только для Лели. За то время, пока Перцев запохищение и убийство Турянского будет тосковать на нарах, Леля все его добро крукам приберет и без всяких наследников управится. Будет одной из богатейшихледи страны! Ай да Леля!

Казалось бы: ну все же ясно! Нет же. Роза почему-товернулась к исходному вопросу.

— Почему же тогда Леля бедная? — с непростительнымнедоумением спросила она.

— Да потому, что связалась со мной! — просветила я Розу.