Наследница тамплиеров - Далия Трускиновская

— Он говорил про клад тамплиеров, но кто же ему поверил бы? — спросил Митенька. — Все так и думали, что он спятил. А он в один прекрасный день продал дачу — у нас дачка была, на него записана… Дачу продал, и купил эту самую плиту, и вывез ее. Отец чуть его не пришиб. Где он ее нашел, откуда выковырял, кому заплатил — он тогда рассказывал, но я не придал значения. Откуда же я знал, что это так важно?

— Плита? — спросил Мурч, а Кречет поднес палец к губам. Его беззвучное «тс-с-с» означало: дай человеку выговориться, потом будем разбираться. Мурч кивнул. Его забавляла пьяная разговорчивость референта.

— А когда ты догадался, что это важно? — спросил Кречет. — Ну?!

— Когда? Когда к нам Борис Семенович приехал. Эта плита лежала в сарае, дядька Алекс повел его в сарай, потом через неделю Борис Семенович подогнал грузовик, автокран, рабочих, и уехала плита. Мы думали — дядька ее продал, деньгами поделится, дача ведь была общая, только на него записана. А Успенский еще только собирался заплатить!

— Вот оно что!

— Я это потом узнал. Когда дядька совсем умом тронулся. Однажды к нам пришел Сергей Петрович, как его… Лещинский! Пришел к отцу и говорит: с вашим братом неладно, он ходит по Гущину, заходит во дворы, приценивается к домам. Там, в Гущине, говорит, хороший дом продается, почти готовый, так дядька Алекс туда лазил, нашел хозяина, чуть ли не какие-то бумаги с ним подписал. А откуда у него деньги? Денег-то еще нет, Успенский пропал вместе с плитой… Дядька всю жизнь работал бухгалтером на автобазе, откуда там деньги? Отец Лещинского, конечно, поблагодарил. Дядьку поймали, заперли дома, он убежал… ой, там вообще целая история…

— Могу себе представить, — проворчал Кречет. — Дальше.

— Ну, что дальше? Дядька плиту-то отдал, а бумаги спрятал, на весь свет обиделся, отдавать не хотел. Борис Семенович вышел на меня, сказал, что хорошо заплатит… Ну, меньше, конечно, чем дядьке обещал. Я подумал — а на что вообще дядьке Алексу такие деньги?

— Логично, — согласился Мурч. — Поменьше бы таких племянников…

— Он меня уболтал! — заголосил Митенька. — Я не соглашался! Он меня уболтал! Он хитрый, он умеет!

— Дальше! — рявкнул Кречет.

— Я эти бумаги и мешочек с монетами ему нашел. Дядька оказался хитрый — унес все на автобазу, а там в дальнем углу такие залежи — черт ногу сломит. Я еще мальчишкой там у него бывал и видел. Ой! Ну, Борис Семенович рассудил так: поскольку дядька невменяем, нужно иметь дело с его наследниками. А я — один из наследников. Я вменяем! Вот он и взял меня на работу. Он так сказал: риск пополам и добыча пополам. Ну, я согласился… Он мне зарплату платит, и вообще…

— Он не дурак. Он что же, сразу поверил этому дяде Алексу? — усомнился Кречет.

— Вот как-то поверил. Он, конечно, бизнесмен, но… он вам ничего не рассказывал, как за снежным человеком гонялся?

— С чего бы вдруг? — удивился Кречет.

Митенька рассмеялся:

— И не расскажет. Гонялся, гонялся! Он экспедицию спонсировал!

— Он не врет, слышал я про эту экспедицию, — подтвердил Матвей. — Нашли какую-то шерсть на кустах и кучи дерьма, вроде человечьего. Охотники сказали — так это же мишка! Наверно, на него просто иногда находит — и он начинает искать что-то такое, дурацкое…

— Дурацкое! — подтвердил Митенька. — Но зарплату платит вовремя, а чего мне еще от него нужно?

— Пожалуй, что ничего, — согласился Кречет. — Потому что он по бумагам — явно собственник этой проклятой плиты, и если она вдруг начнет приносить доход, ты к этому доходу не имеешь больше ни малейшего отношения.

— Он сам сказал — добыча пополам!

— Ну и где добыча?

— Четыре года с ней мудохаемся! То два евро принесет, то двадцать рублей!

Понять это было невозможно. Но Кречет решил — раз Митенька говорит, так пусть выговорится, авось сболтнет что-то полезное.

— Четыре года! Все перепробовали! — продолжал референт. — Вот теперь эту дурочку нашли, она что-то чувствует, у нее что-то получается! А что — хрен поймешь! Так, я понял! Я понял! Леську убили не из-за меня! Леську убили из-за нее! Я Леське велел с ней дружить! Их выследили! Я тут ни при чем, я не виноват, это они… А он теперь хочет меня убить! Он хитрый, все сумасшедшие хитрые! Он будет меня по гостиницам искать! А я — здесь, шиш ему, не дотянется… в гостевой комнате… мне бы неделю продержаться, потом ему надоест… Он может голыми руками удавить, я его знаю, все сумасшедшие хитрые…

— Кречет, по-моему, у него у самого заворот мозгов, — предположил Мурч.

— Дадим ему еще выпить, — предложил Матвей. — Видимо, заряд кончился.

— Можно, — согласился Кречет. — Хуже не будет.

Следующая порция водки привела Митеньку в хрустальное состояние — когда человек с ясным и прозрачным взором говорит о прекрасном, но совершенно неземном. Потом он разрыдался. И, допив бутылку, заснул.

— Что делать будем, Кречет? — спросил Мурч.

— Надо где-то это чучело спрятать. Все сходится — тот дед, кого мы в богадельню сдавали, и есть дядька Алекс. Он охотился на племянника. Наверно, видел его вместе с нашей фрейлен и решил, что они как-то связаны.

— Если Потапенко не врет, то дед в своем праве, — сказал Матвей. — Плита, выходит, его собственность.

— Выходит, так, — согласился Кречет.

Он не мог знать, кто настоящий собственник Икскюльской плиты. Он по Митенькиным речам, а другой информации у него и не было, не догадался бы, что барон фон Апфельдорн, загадочный предок референта, которого господин Вернер фон Рейенталь исправно снабжал деньгами на изыскания, в конце концов отдал господину Вернеру плиту, и на сей предмет имелся документ. Этот документ лежал в сейфе почтенного бременского банка, а скан хранился у Лео в ноутбуке и на двух флешках. Но угадать это было совершенно невозможно.

— Где бы могла быть эта плита? Хоть посмотреть бы на нее! Эх, вот живут же люди — плитами доисторическими торгуют, грамоты древние читают! — воскликнул Мурч. — Кречет, а ведь наша фрейлен наверняка знает, где это сокровище.

— Думаю, что знает, — согласился Кречет. — Вот что, орлы. Наблюдение за фрейлен продолжаем. Боюсь, что она в опасности. Очень мне не нравится, что профессор имеет какое-то отношение к убитой девочке и к другой — ее подружке. Хрен его знает, что у него на уме. Но сперва нужно куда-то засунуть Потапенко. Не в гостиницу, тут он прав — в гостинице его легко найти, не так их у нас много…

— Держать его в «Часовом» мы не можем, — подал голос Матвей. — Ребята, а я ведь тоже жрать хочу. Может, связаться с Успенским? Пусть Успенский его где-то прячет!

— Есть у меня смутное предположение, что он наврал Успенскому насчет дядькиного безумия и прочих мелочей. Сейчас это может вылезть на свет божий. Точно — наврал. Иначе бы первый, к кому он кинулся спасаться, был Успенский…