Моя свекровь и другие животные - Карина Демина

Существовала.

Там и здесь.

Я должна была идти.

И я знала куда. Я вытянула руки, прижимая их к стене, и острые камни разодрали ладони. Вид крови не вызвал ни испуга, ни отвращения. Она была тоже водой.

Только красной.

Встревоженно заворчал рапан, и скорпионье семейство стекло на камни.

– Идите, – велела я, не открывая глаз, боясь потерять связь с нитью, что протянулось между мной и тем океаном, который скрывался в камне. – Идите, чужакам не место здесь.

Я ощущала боль Древнего города.

И его обиду.

И желание избавиться от назойливого внимания тех, кто не был связан с местом узами крови. Нельзя. Нельзя и снова нельзя.

Табу!

Оно тоже прописано в памяти моего тела. Или уже не совсем моего. Кровь наполняла камни, а я ждала, зная, что сейчас произойдет.

Не было ни треска, ни землетрясения, просто стена вдруг исчезла. А нить завибрировала, требуя, чтобы я прошла дальше.

Шаг.

И еще шаг.

Тьма дышала влагой, а звук падающих капель становился ближе и ближе.

Ниже и ниже.

Рапан двинулся было за мной, но оказался слишком велик, чтобы протиснуться в узкую нору. Он закричал, заставив меня обернуться.

– Все будет хорошо, – шум воды гудел в ушах. – Все будет хорошо. Иди.

Я не хочу, чтобы кто-то умирал, но…

Вода пела, что нет смерти, что есть колесо жизни. И тот, кто сегодня дышал, завтра станет пищей для рождающих воздух. Все было странным. Я понимала ненормальность происходящего и в то же время оставалась на удивление спокойна.

– Позаботься о нем.

И рапан понял.

Он говорил со мной на языке воды, и песка, и крови.

Мира.

Он отступил, а я…

Меня ждала тьма.

И лестница.

Обыкновенная такая лестница с грубыми ступеньками, которые уходили куда-то вниз. Куда именно – разглядеть не получалось, ибо темно и вообще… надеюсь только, что ведет она не к центру мира, ибо не дойду, исключительно физически.

Шаг за шагом.

Сырой воздух, который я готова была пить и пила, изнемогая от жажды. Тело мое желало бежать, перепрыгивая через ступеньку, но остатки разума требовали проявить осмотрительность. Все-таки лучше спускаться медленно и спуститься, а не полететь кувырком по ступенькам. Кувырком, может, оно и быстрее, но вряд ли целее. А моя миссия, в чем бы она ни заключалась – но должна же быть! – все же требовала некоторого здоровья.

Ниже.

Ближе.

И шепот воды уже заглушал все прочие звуки.

Надеюсь, Нкрума будет еще некоторое время занят, а то нехорошо заставлять бедолагу волноваться. Он ведь следом сунется, а к нему место может быть не слишком дружелюбно.

Еще ниже.

И уже близко.

Вода поднялась, она касается моих ног. Ласкает. Целует. И голос ее слышен яснее, чем когда бы то ни было. И не только голос. Она принимает мою кровь даром, а в ответ дает успокоение.

Все будет хорошо.

Все…

Вода поднялась до колен.

До бедер.

И надо бы испугаться, но…

Я оказалась в очередной пещере. Перевернутая чаша с белыми стенами, на которых прорастает бледно-голубой узор. Стены светятся, как и узор. И свет этот отражается водой.

Ниже.

Глубже.

И не стоит медлить. Меня здесь ждали, и ждали давно…

Первым споткнулся правый ксирос.

На ровном месте.

Покачнулся.

Задел локтем стену. Нервно дернул конечностью, будто пытался что-то смахнуть с шеи. И завалился на бок.

Арагами-тари отступила и остановилась, наблюдая агонию. Лимфа ксиросов, конечно, была медленней крови, но все же, все же… Яд пустынного скорпиона оказался весьма действенен.

– Осторожней, – сказала она, когда вторая особь направила дуло плазмомета. – Вы ведь не хотите покончить жизнь самоубийством?

Он был уже мертв, пусть стоял, дышал и думал, но это временно.

Бледный скорпион выбрался из складок костюма и, вскарабкавшись на грудь пирата, издал едва слышный треск, на который из трещины выползло еще с пяток. Они растеклись по стене, и панцири потемнели, сливаясь с камнем.

Любопытный эффект. И похоже, свойствен лишь местной популяции. Отловить бы парочку для лаборатории…

Впрочем, от этой мысли Арагами-тари отказалась.

Песчаница же погрозила скорпионам пальцем.

– Иди, – просипел ксирос, отступая. Впрочем, приближаться вплотную к стене он не стал, лишь качнул дулом, поторапливая.

Что ж…

Страха не было.

В тот день, когда ей исполнилось пятнадцать, благословенная Амишари, хранительница рода, сама затянула шелковый шнурок на запястьях. И высадила Арагами, еще не тари, но ту, кто лишь собирался переступить порог, став взрослее, на каменном пятачке близ пустыни.

– Слушай, – сказала она, поставив у ног калебас с водой. – Думай.

Пой.

И пески отзовутся, если есть в тебе их кровь.

Тот день, казалось, стерся из памяти, о чем Арагами-тари не жалела. Но нет, она вдруг вдохнула сыроватый воздух, ощутила на губах вкус воды, приправленной легкой горечью листьев таки.

Тень гравилета в стремительно светлеющем небе.

Огненный шар, который выкатился, казалось, прямо под ноги. Тонкая корка льда, которую Арагами успела подхватить пальцами. И слизала первую каплю, сказав:

– Я пришла.

А пески ответили протяжным вздохом.

Здесь не было песка, разве что под ногами, но он, безопасный, ласковый, ничуть не напоминал то красно-желтое море, ленивое, любопытное, способное стереть ее взмахом песчаного крыла.

Но ощущение сходства.

Музыка.

Скрип камней.

И шелест песчаного червя, который кружил где-то рядом. И сердце, что застучало, пробуждая к жизни запасные… Пот на щеках. Боль в спине. Камень слишком мал, чтобы сесть удобно, а сдвинуться она опасалась. Пустыня коварна, и, может статься, прямо за спиной тебя ждет песчаная яма.

Ждет с нетерпением.

Шелест над головой заставил очнуться. Так и есть, разноцветная, нарядная сколопендра ползла, не пытаясь даже скрываться. Она зависла на мгновенье, отделив переднюю часть тела. Шустро шевелились тонюсенькие оранжевые ноги, будто в поисках опоры. Щелкали жвалы.