Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

– Помогите! – взвизгнул кто-то. – Дафна, фас!

– Это госпожа Фаренкрог, моя соседка! – догадался Йонатан, распахнул входную дверь и выглянул наружу.

Маркус Боде стоял вплотную к нему. В нескольких метрах от особняка Йонатан заметил на тротуаре старую даму. Она стояла в полутьме возле какой-то женщины, с которой, очевидно, ругалась.

– С вами все в порядке, госпожа Фаренкрог? – воскликнул Йонатан и уже хотел было броситься к ней.

– Все как нельзя лучше! – отозвалась незнакомая женщина. – Я просто обозналась!

В ее голосе было что-то успокаивающее. Сначала Йонатан решил, что и на самом деле все в порядке. Но потом он увидел, как быстро уходит незнакомка, и даже подумал, не догнать ли ее. Но сначала он все же хотел позаботиться о соседке.

– У вас все хорошо? – спросил он, как только старушка подошла ближе.

– Да.

Маленькая госпожа Фаренкрог дрожала как осиновый лист.

– Спасибо, со мной все в порядке.

Дафна в подтверждение ее слов победоносно тявкнула.

– Чего от вас хотела эта женщина?

– Я не знаю, – жалобно ответила старушка. – Она внезапно напала на меня. Ни с того ни с сего.

– Может, вызвать полицию?

Хелена Фаренкрог, все еще дрожа, улыбнулась:

– Этого не требуется, господин Гриф. Благодаря вам ничего плохого не случилось.

– Вы уверены? Вам больше ничего не нужно на улице?

– Я зайду в дом, – кивнула Хелена Фаренкрог, – и приготовлю себе большую чашку чая.

– Сделайте это, – ответил Йонатан. – А если что-нибудь понадобится, я здесь, неподалеку.

Старушка снова улыбнулась, на этот раз уже расслабленно:

– Рада это слышать.

Она кивнула ему, дернула Дафну за поводок и медленно поковыляла по мощеному тротуару к своему дому.

Йонатан уже хотел развернуться, чтобы тоже оказаться в тепле, как вдруг вспомнил еще кое-что.

– Простите, госпожа Фаренкрог! – воскликнул он.

– Что такое? – обернулась к нему женщина.

– Когда у вас день рождения?

– В мае. А почему вы спрашиваете?

– Не 16 марта?

– Нет, – она растерянно смотрела на него. – Седьмого мая, это совершенно точно. Я не настолько рассеянная, чтобы забыть и об этом.

– Ну конечно, – сказал он. – Желаю вам спокойного вечера, пусть вас больше ничто не побеспокоит!

Он вернулся к двери, в проеме которой все еще стоял Маркус Боде.

– Что случилось? – спросил тот, как только оба оказались в холле дома Йонатана.

– На мою соседку набросилась совершенно незнакомая женщина.

– Здесь, в этом районе? – Коммерческий директор сокрушенно покачал головой. – Никогда бы не подумал.

– Да, я тоже несколько шокирован.

– Может, психически больная?

– Возможно. Хотя она говорила абсолютно нормально.

– Это, как известно, характерно для самых тяжелых случаев.

– Продолжим наш разговор?

– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, мне уже нужно идти. – Он демонстративно взглянул на наручные часы. – У меня еще встреча с адвокатом, вы же понимаете… Поэтому нам придется… придется продолжить дискуссию в следующий раз.

– Очень жаль, – произнес Йонатан. А подумал совершенно противоположное. «Ура!» – мысленно воскликнул он.

Ханна

5 января, пятница, 6 часов 53 минуты

Семь часов. Какого черта булочная открывается только в семь часов? Разве мало людей, которые в это время уже трудятся в полную силу? Да они к этому часу уже могут кучу дел переделать! Как же с ними быть? Неужели им утром обходиться без булочек и кофе?

Ханна, переминаясь с ноги на ногу перед закрытой дверью «Ганзейского булочника», обдумывала, не броситься ли опрометью к машине и не сгонять ли на заправку у Хорнер-Крайзель. Там наверняка работают круглосуточно, и в это время у них уже есть свежий выпуск «Гамбургер нахрихтен» на журнальной полке.

Собственно, Ханна еще в три часа ночи хотела отправиться туда и спросить, появился ли у них новый номер газеты, но Лиза запретила ей садиться за руль ее «Твинго» после бутылки красного вина, распитой вместе. Она была категорична и выхватила у Ханны из рук ключи от машины, строго наказала ей «поспать минимум шесть часов».

Но Ханна так и не смогла заснуть, она проворочалась на кровати Симона до половины седьмого, терзаясь мрачными мыслями, пока ее подруга сладко спала в гостиной. Потом Ханна встала и понеслась к «Ганзейскому булочнику», неумытая и непричесанная.

И вот теперь она торчит здесь, взъерошенная, словно бродячая кошка, и борется с соблазном погрохотать кулаками по опущенной шарнирной решетке и громко покричать, чтобы ее впустили.

6 часов 56 минут. Может, на заправку? Но все же Ханна вынуждена была признать, что такие усилия не стоят четырех минут ожидания, к тому же в итоге она потратит больше времени на то, чтобы получить свежий экземпляр «Гамбургер нахрихтен», если сейчас оставит свой пост у двери. Она только надеялась, что булочнику уже подвезли свежую прессу.

В противном случае она прямо тут разразится истерическими рыданиями.

В 6 часов 59 минут раздались вожделенные звуки проворачивающегося в замке ключа, и через пару секунд решетка поднялась. Пожилая дама за дверью крайне удивилась при виде Ханны, устремившейся внутрь, едва открылась дверь. Девушка, не поздоровавшись, сразу бросилась к стеклянной стойке с периодикой и схватила газету.

– Сдачу не забудьте! – крикнула сердобольная булочница вслед покупательнице, когда увидела, что та сунула ей в руку купюру в пять евро.

Но Ханна уже была снаружи. Задыхаясь, она развернула «Гамбургер нахрихтен» и с облегчением увидела, что редакция сдержала обещание: объявление об исчезновении Симона разместили на видном месте, на первой странице, с большим фото и даже с изображением ежедневника. Если кто-то видел Симона в новогоднее утро у Альстера или нашел ежедневник, статья поможет отыскать этого человека, Ханна на это надеялась. Другого варианта у нее вообще не было.

Йонатан

5 января, пятница, 6 часов 15 минут

Когда зазвонил будильник, Йонатан подскочил на кровати. Потребовалось три секунды, чтобы осознать: нет причин для такого раннего подъема. Напротив, самое время расслабиться, ведь его ежедневный распорядок дня уже канул в лету.

Теннис заменил пробежку, поэтому Йонатан прицельным ударом вырубил радиочасы, снова опустился на подушки и с удовольствием натянул одеяло до самого носа. Великолепно! Он будет лежать в постели, пока ему не надоест.