Зима мира - Кен Фоллетт

Здесь, в лондонских трущобах, евреи обрели место, где у них было такое же право на жизнь, как у всех остальных. Что бы они почувствовали, если бы, выглянув в окно, увидели уже здесь марширующую по их улице толпу громил в форме, клянущихся стереть их с лица земли? Этого просто нельзя допустить, думал Ллойд.

В газете отмечалось, что существуют два маршрута, которыми может пойти шествие от Тауэра. Один шел через Гардинерз-корнер, пересечение пяти улиц, известное как «Ворота в Ист-Энд», а второй – по Роял-Минт-стрит и узкой Кейбл-стрит. Существовала еще дюжина путей, но там можно было пройти в одиночку, а никак не шествием. Сент-Джордж-стрит вела скорее в католический Уоппинг, а не в еврейский Степни, а потому была фашистам не нужна.

Газета «Уоркер» призывала перекрыть живой стеной Гардинерз-корнер и Кейбл-стрит – и остановить шествие.

Газета часто призывала к каким-нибудь действиям, которые не осуществлялись: к забастовкам, переворотам, а недавно – объединить все левые партии и создать Народный фронт. Возможно, живая стена – просто еще одна из подобных фантазий. Чтобы действительно перекрыть дороги Ист-Энда, потребуется много тысяч человек. Ллойд не имел представления, придет ли достаточно народа.

Одно он знал наверняка: будут беспорядки.

За столом вместе с Ллойдом сидели родители Берни и Этель, его сестра Милли и шестнадцатилетний Ленни Гриффитс из Эйбрауэна в воскресном костюме. Ленни приехал с отрядом валлийских шахтеров, прибывших в Лондон, чтобы поучаствовать в демонстрации протеста.

Берни поднял голову от газеты и сказал:

– Фашисты заявляют, что всем приехавшим валлийцам билеты на поезд до Лондона купили большие люди из евреев.

Ленни доел кусок яичницы и ответил:

– Я и не знаю никаких больших евреев, – разве что миссис Леви Кондитерка, она довольно толстая. Но я-то сюда приехал в кузове грузовика, везущего в Смитфилд на ярмарку шестьдесят валлийских ягнят.

– Вот почему от тебя так пахнет, – сказала Милли.

– Милли! – сказала Этель. – Как тебе не стыдно!

Ленни спал в одной комнате с Ллойдом и сообщил ему, что после демонстрации не собирается возвращаться в Эйбрауэн. Они с Дейвом Уильямсом отправятся в Испанию и присоединятся к интернациональным бригадам, которые там сейчас формируют для борьбы с фашистскими мятежниками.

– А паспорт ты получил? – спросил Ллойд. Получить паспорт было нетрудно, но, обратившись за ним, следовало представить справку от священника, доктора, адвоката или другого должностного лица, так что молодому человеку было нелегко сохранить получение паспорта в тайне.

– Незачем, – ответил Ленни. – Мы отправимся на вокзал Виктории и возьмем билеты до Парижа на выходные, туда и обратно. В этом случае не нужен паспорт.

Ллойд вроде что-то такое слышал. Это была лазейка для удобства преуспевающего среднего класса. Но сейчас ею пользовались антифашисты.

– И сколько стоит билет?

– Три фунта пятнадцать шиллингов.

Ллойд приподнял брови. У безработного шахтера вряд ли могла найтись такая сумма.

– Но мой билет оплатила Независимая партия лейбористов, а билет Ленни – Коммунистическая партия.

Должно быть, они соврали про свой возраст.

– А что потом, когда вы прибудете в Париж?

– Там на Гэйр-дю-Норд, – так Ленни произнес название вокзала Гар-дю-Нор (он по-французски не знал ни слова), – нас встретят французские коммунисты. Оттуда в их сопровождении мы поедем на испанскую границу.

Ллойд свой отъезд пока отложил. Он говорил всем, что делает это, чтобы родители не так волновались, но на самом деле он никак не мог отказаться от мыслей о Дейзи. Он все еще мечтал, что она бросит Малыша. Это было безнадежно, – она даже не отвечала на его письма, – но перестать о ней думать он не мог.

А тем временем Британия, Франция и США договорились с Германией и Италией о политике невмешательства в Испании, и это означало, что никто из них не будет поставлять оружие ни одной из сторон. Уже одно это приводило Ллойда в ярость: должны же демократические страны поддерживать законно избранное правительство? Но что еще хуже, Германия и Италия каждый день нарушали свое соглашение, и об этом мама Ллойда и дядя Билли говорили при обсуждении обстановки в Испании на многих собраниях, проводившихся той осенью в Великобритании. Граф Фицгерберт, как ответственный государственный министр, стойко защищал политику правительства, заявляя, что вооружать испанское правительство не следует, поскольку существует опасность, что Испания может стать красной.

Это было самоисполняющееся пророчество, говорила в язвительной речи Этель. Единственной страной, которая соглашалась поддерживать правительство Испании, был Советский Союз, и для испанцев было бы естественно тянуться к единственной стране в мире, которая помогала им.

А правда заключалась вот в чем: консерваторы считали, что Испания выбрала правительство, опасно склоняющееся влево. И такие, как Фицгерберт, не были бы особенно несчастны, если бы правительство Испании было с применением силы низложено и на его место встали бы правые экстремисты. Ллойд был вне себя от отчаяния.

А потом у него появилась эта возможность бороться с фашизмом дома.

– Это нелепо, – сказал Берни неделю назад, когда объявили о шествии. – Городская полиция должна их заставить изменить маршрут. У них, конечно, есть право на проведение шествия, но не в Степни.

Однако полиция ответила, что не имеет власти помешать абсолютно законной демонстрации.

К министру внутренних дел сэру Джону Симону обратилась делегация, в которую входили Берни, Этель и мэры восьми районов Лондона. Они просили его запретить проведение шествия или по крайней мере направить в другую сторону, но он тоже заявил, что не в силах ничего изменить.

Вопрос, что делать дальше, внес раскол и в партию лейбористов, и в еврейское сообщество, и в семью Уильямсов.

Еврейский народный совет против фашизма и антисемитизма, который основали Берни и другие три месяца назад, призывал к массовой демонстрации протеста, которая сможет не допустить фашистов на улицы, где живут евреи. Их лозунгом стала испанская фраза «No pasaran», что означало «Они не пройдут» – клич антифашистов, защитников Мадрида. Совет представлял собой маленькую организацию с громким именем. Он занимал две верхние комнаты в здании на Коммершл-роуд, и у него был дупликатор «Гестетнер» и пара старых печатных машинок. Но в Ист-Энде он пользовался огромной поддержкой. В сорок восемь часов он собрал немыслимые сто тысяч подписей под петицией, призывающей запретить шествие. Но правительство по-прежнему бездействовало.

Лишь одна крупная политическая партия поддержала проведение альтернативной демонстрации, и это были коммунисты. Протест также поддержала фракция лейбористов, Независимая рабочая партия, в которой состоял Ленни. Остальные партии были против.

– А «Джуиш кроникл» советует своим читателям сегодня не выходить на улицы, – сказала Этель.