Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид

В феврале 1996 года Бульгерони доложил Бхутто и Ниязову, что «достигнуты соглашения со всеми полевыми командирами, дающие нам право прохода по их территории».[224] В том же месяце Бульгерони подписал с правительством Афганистана, во главе которого стоял тогда президент Бурхануддин Раббани, договор сроком на тридцать лет о строительстве и эксплуатации газопровода силами Bridas и международного консорциума, который будет ею создан. Bridas начала переговоры с другими нефтяными компаниями, включая Unocal, 12-ую по величине нефтяную компанию США. Unocal обладала значительным опытом работы в Азии и с 1976 года вела деятельность в Пакистане. Туркменская делегация впервые встретилась с Unocal в Хьюстоне в апреле 1995 года по приглашению Bridas, и делегация Unocal посетила Ашхабад и Исламабад якобы для обсуждения своего участия в строительстве газопровода совместно с Bridas.

Но к тому времени у Bridas возникли большие проблемы в Туркменистане. Советники убедили Ниязова в том, что Bridas наживается на Туркмении, и в сентябре 1994 года правительство запретило экспорт нефти из Кеймира и потребовало пересмотра условий контракта с Bridas. К январю 1995 года вопрос был, кажется, решен после согласия Bridas сократить свою долю на 10 процентов — до 65 процентов. Когда Bridas нашла газ в Яшларе, Ниязов и его помощники отказались принять участие в торжествах и вместо этого потребовали нового пересмотра условий и по Яшлару, и по Кеймиру. Ниязов не разрешил Bridas разрабатывать Яшлар и снова запретил экспорт кеймирской нефти. На этот раз Bridas заявила, что не откажется от первоначальных условий контраста, которые Туркменистан обязан соблюдать.

Ниязов был диктатором коммунистического образца, который мало что понимал в международном праве и международных договорах, да и не очень ими интересовался. Но были и другие причины, побудившие Ниязова закрутить гайки именно в это время. Когда Unocal выразила желание построить свой собственный трубопровод от уже существующего туркменского газового месторождения Довлетабад, вся прибыль от которого полностью отходила бы Туркмении, Ниязов решил использовать это и привлечь крупную американскую нефтяную компанию и администрацию Клинтона к участию в развитии Туркменистана. Американцы были нужны Ниязову, и он начал интенсивный диалог с их дипломатами. Американцы должны поддержать его, если они не хотят, чтобы Туркмения попала в зависимость от Ирана. Ниязов посещает ООН и вызывает Bridas и Unocal в Нью-Йорк. Там 21 октября 1995 года на глазах потрясенных руководителей Bridas Ниязов подписывает договор о строительстве газопровода через Афганистан с Unocal и его партнером, Delta Oil Company, принадлежащей Саудовской Аравии. «Мы были шокированы, и когда мы заговорили с Ниязовым, он просто повернулся и сказал: почему бы вам не построить второй газопровод?» — рассказывал один из руководителей Bridas.[225]

На церемонии присутствовал Генри Киссинджер, бывший госсекретарь США и консультант Unocal. Обдумывая афганский маршрут, он ехидно назвал проект «победой надежды над опытом». Но Bridas не собиралась сдаваться, и первый раунд новой Большой игры начался. «Мы всего лишь нефтяная компания, занимающаяся добычей полезных ископаемых, но мы оказались участниками чужой Большой игры, в которой сражались великие державы», — говорил позднее управляющий директор Bridas Марио Лопес Оласирегуль.[226]

Unocal предложила провести газопровод из Довлетабада (запасы газа 25 ткф) до Мултана в центральном Пакистане. Unocal создала консорциум CentGas, 75 процентов в котором она оставила за собой, 15 отдала Delta, 10 — российской государственной компании «Газпром» и 5 — туркменской государственной компании «Туркменросгаз». Unocal подписала второе, еще более далеко идущее соглашение, привлекательное для многих в регионе. Проект Центральноазиатского нефтепровода, созданный Unocal, предусматривал строительство 1050-мильной трубы из Чарджоу (Туркменистан) до нефтяного терминала на пакистанском побережье, позволяющей экспортировать миллион баррелей в день. Существующие с советских времен нефтепроводы из Омска и Сургута в Западной Сибири до Чимкента (Казахстан) и Бухары (Узбекистан) могли быть присоединены к Центральноазиатскому нефтепроводу и собирать нефть со всей Средней Азии в Карачи.

«Стратегия состоит в том, чтобы воспользоваться обширной сетью существующих труб для соединения инфраструктуры региона с побережьем, давая русским, казахским, узбекским и туркменским производителям выход на растущие азиатские рынки. Торговый коридор пересечет всю Центральную Азию», — говорил вице-президент Unocal Роберт Тодор.[227] Чтобы избежать проблем с Россией, возникших у Chevron в Казахстане, Unocal вовлекла Москву в дело с самого начала. Русские нефтяные компании получат новый выход к южным морям, а «Газпром» будет иметь долю в газопроводе. «Мы не рассматриваем вопрос о России только как афганский вопрос. Получается беспроигрышная для всех ситуация», — сказал мне Генри де ла Роса, директор Unocal в Туркменистане.[228]

Внезапный интерес администрации Клинтона и Unocal к Туркмении не был случаен. Ему предшествовала существенная перемена в американской политике в Средней Азии. В 1991–1995 годах Вашингтон оказывал стратегическую поддержку Казахстану и Киргизии в проводимой этими странами быстрой экономической и политической либерализации, которая должна была проложить путь для американских инвестиций. Казахстан все еще обладал оставшимся с советских времен ядерным оружием и, кроме того, внушительными запасами нефти, газа и других полезных ископаемых. Президенты Буш и Клинтон лично добивались благосклонности казахского президента Нурсултана Назарбаева. Но к 1995 году ставка на Назарбаева все больше казалась ошибкой по мере того, как его правительство погрязло в коррупции, а сам он вел себя как диктатор.

Казахстан отдал свое ядерное оружие России к 1993 году. Учитывая то, что 49 процентов населения Казахстана составляли русские, которые были явно враждебны к его правительству, Назарбаев был вынужден уступать требованиям России в области экономики и безопасности. В течение четырех лет Казахстан не мог убедить Россию позволить компании Chevron перекачивать нефть из Тенгиза по русским трубопроводам в Европу, Отчаявшись, Chevron, обещавшая в 1991 году вложить в освоение Тенгиза 5 миллиардов долларов, сократила свои обязательства и к 1995 году инвестировала всего 700 миллионов.[229]