Новая девушка - Харриет Уокер

— А ты будешь сидеть с той белокурой куколкой? — Я постаралась произнести это небрежно, как будто это только что пришло мне в голову.

— Ну да, с Лайлой, — кивнула Мэгги. — Ее мать — та женщина, которую я сейчас замещаю на время декрета. Мне кажется, она переживает непростое время.

Так Мэгги впервые упомянула Марго, и между нами словно проскочил электрический разряд — я ощутила, что мы испытываем одинаковое раздражение к женщине, которую хорошо знаем. Появился шанс рассказать Мэгги все, открыться ей, но я предпочла его не использовать, поскольку, лишь сохранив анонимность, я могла рассчитывать попасть в пятницу в дом Марго. Необходимо было маскироваться, чтобы добраться до Лайлы. Я велела себе не торопиться, чтобы не упустить возможность вдохнуть детский запах ее макушки, как это было с Джеком.

Уже давно я хотела встретиться с женщиной, занявшей место Марго. Достаточно хорошо зная старую подругу, я была уверена, что любая ее замена в лучшем случае воспринималась бы ею как неизбежный компромисс, а в худшем — как пустяк, абсолютно не стоящий внимания. В жизни же все выглядело много хуже моих предположений — и на мгновение я задумалась, а какую роль могла бы сыграть во всем этом я?

Я равнодушно вспомнила о тех вечерах, которые мы с Марго проводили в пабах, на вечеринках, в моей старой квартире, когда она плакалась мне в жилетку по поводу работы, зарплаты и мимолетных несправедливых уколов, которые Марго получала от работавших с ней женщин, облеченных властью и смотрящих на нее сверху вниз только потому, что она нормальный человек. Что касается Мэгги, то она вроде бы получает от этой работы удовольствие. Марго же, по ее словам, не испытывала ничего, кроме раздражения. Может, все это результат развития нашей дружбы после того, что случилось в школе — мы стали делиться друг с другом своими страхами, а не успехами.

Вот уже несколько месяцев я следила за Мэгги в Инстаграме, надеясь узнать, как она будет ощущать себя на работе, о которой я столько узнала за последние годы. Ведь сейчас дружба заключается не в реальном общении, а в рыскании по соцсетям. Их меню выглядит как торговое предложение в стиле «а еще вас может заинтересовать…» со списком полезных покупок, чем как информация о людях, с которыми вам может быть интересно. Ну да, почему бы сайтам «друзей» не работать так же, как приложениям для свиданий?

Видишь набор пикселей раньше, чем слышишь голос человека. К тому времени ты уже изучил его свадебные фотографии, просмотрел фото с отдыха, выяснил все о бывших и детях. Начинаешь говорить с кем-то о его ремонте на кухне раньше, чем вас представят друг другу, и только потом понимаешь, что, по идее, не твое дело. Все как в шоу, потому что все вокруг знают, что ты уже смотрел, изучал, любопытствовал. Во всем этом нет никакой тайны, никаких «познакомимся поближе» — секретов сейчас просто не существует. За исключением нашего с Марго.

Именно поэтому, узнав сначала Лайлу, а потом Мэгги, я стащила поильник из сетки, прикрепленной под детской коляской — он был мне необходим, чтобы иметь повод заговорить с Мэгги. Из ее Инстаграма я знала, что она уже посещала нашу булочную, но то, что мы встретились там на следующий день, было действительно чистым совпадением. Самая тщательная подготовка не дала бы такого результата.

— Бедная женщина, — задумчиво произнесла я. — А знаешь, я все-таки присоединюсь к тебе на какое-то время. Пора начинать постепенно привыкать к чужим детям, и будет здорово, если начну я в тихом и спокойном месте. И с тобой рядом.

Мэгги крепко пожала мою руку, и ее наполненные слезами глаза встретились с моими, когда она наклонилась, чтобы посмотреть мне в лицо. В ответ я изобразила изумительнейшую улыбку — дрожащую и одновременно храбрую, — хотя в душе была тверже стали.

@HelenKnows: а как так получилось, что тебе не предложили колонку, @hautemargot?

Телефон сообщил мне о комментарии, появившемся под последним постом Мэгги в Инстаграме как раз в тот момент, когда я размышляла над проблемой, что надеть вечером.

Ника я просто возненавидела. Как он мог договориться с Мэгги о том, что она посидит с Лайлой, не спросив меня? Он знал, как я ненавижу сюрпризы, но в один прекрасный вечер вернулся с работы, все уже заранее спланировав и с таким выражением на лице, что я не смогла ему отказать. В очередной раз…

Так что я засунула свои подозрения куда подальше и не стала никому о них говорить, потому что знала, как все это будет выглядеть со стороны.

Как абсолютный бред. Шизофрения.

И все-таки она вновь появилась — эта троллиха, отлично знающая все самые слабые места в моей эмоциональной защите.

Винни…

Конечно, ею мог быть кто-то еще из моих одноклассников, но такое маловероятно, потому что ни один из них не знал меня настолько хорошо, чтобы затаить против меня обиду.

Я просто хотела знать, чего же ей все-таки надо? Все домашние дела сегодня я делала под гнетом страха и тревоги.

Именно этого ты, Винни, и добиваешься, не так ли?

И это была чистая правда — у нас всегда было так: чем больше я боялась, тем прочнее становилось положение Винни.

На Мэгги злиться не за что — она просто запостила инфу о своем новом назначении, — но все-таки я злилась. Она прислала мне милое сообщение со словами благодарности — писала, что очень ценит ту возможность, которую я предоставила ей в начале работы в журнале, что знает: если б я не переговорила о ней с Мофф, такой возможности ей не представилось бы…

У меня было такое ощущение, что я съела целый лимон без сахара. Все во мне сжималось от стыда, когда я вспоминала о том, что не так давно написала о ней Мофф. Правда, та ничего мне не ответила, и сейчас я была ей за это благодарна. Я сожалела о том, что попыталась как-то приземлить Мэгги в глазах босса, но потом она разместила слащавое селфи в Инстаграме с идиотской подписью о том, как она «выросла как автор» и как счастлива стать новым колумнистом «От», и я поняла: готова съесть целый пакет лимонов, только чтобы кто-нибудь поумерил ее пыл.

Но не успела я открыть телефон, чтобы прочитать комментарии под этим фото — на странице @HelenKnows так ничего и не появилось, — как пост исчез. Вероятно, Мэгги решила удалить его приличия ради. Сначала я не могла не признать, что с ее стороны это было очень мило, но потом разозлилась на эту благотворительность.

Зарычав, я дернула себя за свои светлые волосы и состроила самую чудовищную, хотя и откровенную, гримасу из всех возможных. Я была страшно недовольна собой, но вдруг увидела в зеркале испуганное личико Лайлы. Пришлось сделать козу и немного потанцевать, чтобы выражение страха превратилось в эмодзи радости: радостную улыбку на круглой физиономии.

Я усадила Лайлу на кровати и обложила со всех сторон подушками. В руки ей я дала набор яиц из пластика, с которыми она так хорошо играла. И вот теперь я — мать, которая была раньше кем-то другим, — пытаюсь вспомнить, кем и чем я когда-то была, с тем чтобы попытаться превратиться в женщину, приглашенную на обед в пятницу вечером.