Отпуск строгого режима - Кирилл Казанцев

В участок вошел грузный человек, облаченный в турецкий полицейский мундир с блестящими знаками отличия. Валет пригляделся к нему, и ему показалось, что этого человека он где-то видел.

— Борода, — шепнул карманник, — не узнаешь?

— Белый костюм, шляпа, — почти беззвучно проговорил турок-месхетинец.

— «Бентли», солнцезащитные очки… Рыжие туфли.

— Да-да, мы его сильно напугали дымовухами, — улыбнулся Борода.

Высокий полицейский чин появился в участке не один, с ним вошел еще кто-то.

Борода просунул голову между металлическими прутьями, вытянул как можно дальше шею, чтобы хоть краем глаза увидеть, кто же там в участке нарисовался.

— Не хера себе залепуха, — протянул Борода.

— Че там? — с нетерпением спросил карманник.

— Наш полкан…

— Полкан? Федюшкин?

— Какой полкан? — заинтересовался Вася.

— Погоди, Мурманский, не до тебя сейчас, — задумчиво проговорил Валет, — все только начинается.

Борода с большим трудом просунул голову назад в клетку, при этом чуть не отодрав уши.

— Так вот на кого ты рассчитывал! Ты его ждал? — спросил он у Валета, ощупывая пораненные ушные раковины.

— Ну а кого? — сказал Валет. — Светка же здесь сидит, с нами. Мент нам еще пригодится. Ты, давай попаси, что там происходит — у тебя голова меньше, чем у нас.

Борода посмотрел на голову Валета, вздохнул, посмотрел на Васю и про себя отметил, что, наверное, у этот моремана не то что голова между прутьями не пройдет, но даже кулак. Хочешь не хочешь, турку-месхетинцу пришлось пригнуться и снова высунуть наружу голову.

— Слышь, Валет. Он башляет турецкому начальнику, — сообщил Борода.

— Понятно дело — выкупает Светку и Ленку.

— Э, его надо прищучить, пущай и нас выкупает, — начал возмущаться Вася. — А то у него в городе перед самым его носом столько наших девчонок в рабство увели. Куда же этот мент смотрел!

— Прищучим! — уверенно сказал Валет.

— Ленку и Светку освободили, — комментировал увиденное Борода.

На противоположной стороне участка происходило следующее. Как только Анатолий Герасимович положил папку на стол турецкому полицейскому, тот ее открыл, окинул взглядом содержимое и что-то отрывисто произнес.

Младший полицейский тут же отправился к клетке, где находились девушки, и вывел из нее Светку и Ленку.

— Папа! — Светка бросилась к отцу на шею. — Спасибо! Папа, я тебя люблю!

— Спасибо, Анатолий Герасимович, — обрадованно защебетала Ленка.

— Ты, дорогуша, ох как дорого мне обошлась, — строго сказал полковник Федюшкин дочке. — А обмана я вам просто так не прощу… Дома поговорим.

Светка и Ленка потупили взгляд, и вдруг Светка встрепенулась:

— Папа, а Элеонора?

— С Элеонорой позже разберемся, — тоном, который не допускал пререканий, проговорил Анатолий Герасимович.

— А эти… парни? — тихо пролепетала Ленка.

— Парни… С ними будем разбираться сейчас. Вы идите в машину и ждите меня. Не дай бог, снова куда-нибудь смоетесь. Игорек, — позвал полковник Федюшкин.

— Здрасте, — поздоровались Светка и Ленка со старшим лейтенантом российской полиции.

— Здрасте, зрасте, — широко улыбнулся тот.

— Игорек, проводи этих пигалиц. А я сейчас.

Ленка и Светка в сопровождении Игорька вышли из участка. Светка успела бросить прощальный взгляд на Элеонору и Валета, вздохнула. Подруги были счастливы, что опасные приключения для них уже закончились.

— Идет сюда! — Борода начал просовывать голову назад в клетку и застрял. — Помогите!

Вася подошел к турку-месхетинцу, схватил его за шею.

— Не надо, я сам, — взмолился Борода.

Он с перепугу нашел правильное положение головы и просунул ее назад между стальными прутьями.

Тяжелыми шагами Анатолий Герасимович подошел к клетке, где находилась троица налетчиков на официально разрешенный публичный дом. Пальцем подозвал к решетке Валета:

— Отбегался? Теперь у тебя выбор небогатый. Или садишься в турецкую тюрьму надолго, или отдаешь мне планшет. После чего валишь на все четыре стороны и больше не попадаешься мне на глаза.

— А с ними что будет? — Валет кивнул на Бороду и Васю.

— Нет мозгов — считай, калека. Ты их втянул, теперь им придется посидеть. Отдуваться за тебя будут.

— Э, да мы же наших русских девушек спасали, — начал кипятиться Вася.

— Они сами согласились в этом заведении работать, — перебил его полковник Федюшкин.

— Да че ты мелешь! Кто там захочет работать?! — заревел мореман.

— Всякие бабы есть, — равнодушно сказал полковник Федюшкин.

— Эй, а ты теперь кто? — рванулся вперед Вася Мурманский, сгибая ручищами стальные прутья. — Ты милицейский или полицейский? Ты мент поганый или уже пент поганый?

— Ты прикуси свой язык, иначе тебя сейчас электрическими дубинками обработают! — Анатолий Герасимович отступил от клетки. — А попался бы ты мне…

— И чего было бы?!

— Тихо! — остановил перепалку Валет. — Хорош кипеж наводить! И вы, гражданин начальник, нас на понт не берите. Мы сами сейчас будем с вами о сурьезном добазариваться.

— Я, полковник полиции, буду добазариваться с вором? — презрительно ухмыльнулся Анатолий Герасимович.

— Да, со мной, с вором… Только я по сравнению с тобой не вор, а так себе, пацан с рынка, который горсть семечек у бабки стащил.

— Ты что?! — повысил тон полковник Федюшкин.

— Короче, я выслушал твою предъяву, теперь моя очередь. Тебе нужен ноутбук Элеоноры? Бери. Могу сказать, где он. Мне он на х… не нужен. А вот то, что там было записано, — все на надежном сервере заныкано, и ни менты, ни контора до него не докопаются. И если сегодня кто-нибудь из них — Элеонора, Борода, Вася — останется здесь или кого-то из нас захотят убить, продать в рабство, пустить на органы, — все сразу же всплывает. А там, как я понял, информация стопудовая. Чалиться будешь по полной с конфискацией. — Валет сделал паузу. — Да, кроме всего, всех девушек из того борделя возвращаешь на родину, за свой счет или за счет вашего ментовского общака, мне по фигу как, короче, каждой выплачиваешь моральную компенсацию и оставляешь в покое. И мне за издержки заплатишь. Понял?

Валет замолчал.

Молчал и Анатолий Герасимович, он чуть ли не шкурой чувствовал, как нежные руки щипача железным тисками берут его за горло.

— Даю минуту, — сказал Валет, — потому что я устал здесь перед турками торчать, как обезьяна в клетке. И мои кореша тоже устали.