Отпуск строгого режима - Кирилл Казанцев

— Стоп! — поспешил вмешаться Валет. — Да, я должен признаться, я к тебе испытывал некое чувство.

— Некое! Сволота! — заверещала Светка.

— Тихо ты! — снова вмешался Борода.

— Были мгновения, когда мне казалось, что я провел бы с тобой целую вечность… — продолжал Валет. — Но только моменты. А какие у нас были с тобой терки… До драк доходило. И еще, ты же прекрасно знаешь, как ко мне относится твой папан. Он сам бы упек меня на пожизненное, и ты, пока он жив, сидела бы под домашним арестом. Нам быть вместе, Светка, вот согласись, не судьба.

— А быть с ней судьба? — всхлипывая, спросила Светка.

— Да, поверь, вот это судьба. Это молния! Это вспышка, и ни я, ни ты, ни Элеонора с этим ничего поделать не можем. И я хочу признаться перед всеми в этих горах — я люблю тебя, Элеонора.

— Я тебя тоже, — прошептала девушка.

— Черт… Блин! Твою мать, — уже не смогла сдержать рыдания Светка.

— Да успокойся, подружка, — сказала Ленка, — ты жива, ты красива, ты классная, богатая, а теперь и свободная. Плюнь ты на него.

— Как тяжело, как тяжело, — ныла Светка. — Сердце щемит.

— Но я тебе скажу честно. Ты Валета тоже не любила, — продолжала Ленка. — Это была только страсть! И он для тебя был, ну, как любимая игрушка, плюшевый мишка или подушка. Я у тебя не видела к нему любви, не видела нежности. Ты трындела на него по-всякому. Так что, Светка, бери себя в руки и не хрен нюни распускать.

Ленка обняла Светку. Та продолжала всхлипывать — расставаться с любимой игрушкой тяжело.

Сон начал одолевать беглецов. Валет лег рядом с Элеонорой. Подружки — в обнимку. Вот только Борода не мог нигде пристроиться.

— Давай к нам, — сказала Ленка, — не замерзать же человеку.

У Бороды даже хмель прошел, когда он лег между двумя симпатичными девушками. Его организм сам по себе начал тихо мурлыкать от удовольствия.

— Нам надо хорошенько выспаться, — сказал Валет, — потому что расслабляться рано.

Светка, засыпая, чувствовала спиной спину Валентина. Ей было горько, но она уже начинала привыкать к мысли, что они не пара.

Туристы, что гуляют на полную катушку на заграничных курортах, не замечают, как летят дни. Только по приземлении в аэропорту своего родного города розовый туман начинает рассеиваться и возвращаются серые будни.

Для беглецов день прошел так же быстро. Если деньги в кармане, а вокруг не пустыня, не лес, а цивилизация, то добраться до нужного места легко. Изображая разбитную компанию туристов, любителей горных путешествий, беглецы остановили на шоссе микроавтобус с земляками, который направлялся в Анталью. Однако до Антальи Валет, его спутник и спутницы не доехали, а остановились на скромной турбазе, чтобы перевести дух и приготовиться к предстоящему важному событию.

— Ну как, голова не бобо? — спросил Валет у девушек, когда те собрались у него в комнате.

У Ленки голова раскалывалась, у Светки свинцовый обруч стягивал виски. А вот у Бороды башка была привычная, он говорил, что она гудит как колокол, но вполне варит. У самого Валета ныло в темени. Сказывалась вчерашняя душевная попойка. Всех выручила Элеонора, она дала нюхнуть нашатыря, а затем в стакан воды накапала пять капель нашатырного спирта и каждому дала выпить такое лекарство.

— Ну как? — спросила она у своих «пациентов».

— Прояснилось, — ответил за всех Валет.

— Я же учила турецкий язык, как это сказать, с «погружением». То есть в самой Турции. Конечно, сталкивалась с нашими туристами и с проблемой перепоя.

— А запоя? — сострил Борода.

— Старалась не входить.

— А не выходить? — гыгыкнул турок-месхетинец.

Его шутку никто не поддержал.

— Теперь всем надо выпить аспирин, — сказала Элеонора тоном медсестры.

Девушка раздала всем по таблетке.

— Обязательно. Это немецкий. Другого не признаю — или слабый, или подделка.

Компаньоны выпили и это лекарство.

— Собираемся у гаражей через пятнадцать минут, — объявил Валет и посмотрел на часы, — лично проверю экипировку.

Все разошлись по своим комнатам, которые сняли на сутки. Турбаза, как ни странно, находилась в стороне от основных туристических маршрутов, поэтому постояльцев на ней обитало немного — семья из Голландии и шестеро французских велосипедистов, которые, увидев ватагу россиян — двух парней и трех девушек, — закрылись в своем номере и уже оттуда не выходили.

Россияне же вели себя тихо, не привлекая внимания, и так же внезапно, как приехали на турбазу, вдруг покинули ее, словно растворились.

* * *

На парковку возле загородного дома, серого и невзрачного, спрятанного в горной, поросшей лесом местности, заезжали фешенебельные автомобили, дорогие спорткары и блестевшие отдраенными бамперами такси. Из них выходили мужчины — в основном средних лет, хотя попадались старики и реже — молодые парни. Худые или брюхатые, потные, разгоряченные или бледные, с красными от недосыпа или со впалыми от кальяна или наркоты глазами, эти мужчины направлялись по узкой дорожке к боковому входу в здание. Бывало, что на этой дорожке служащие заведения, если ожидался богатый или важный клиент, раскатывали килим с восточным орнаментом.

Вот и сейчас подъехал «Бентли», и от парковки до входа молодые люди в строгих костюмах раскатали ковровую дорожку с символичным изображением танцующих павлинов.

Важный человек в белом костюме и белой шляпе с полями, но в темных очках, с сигарой в зубах вышел из «Бентли» и зашагал рыжими итальянскими туфлями ручной работы по килиму. Сам хозяин заведения господин Кылыч-Арслан открыл перед ним дверь.

— Прошу… Ждем… Очень рады… Всегда рады, — говорил Кылыч-Арслан и при каждом слове едва заметно кланялся.

Двери за господами уже закрыл охранник.

Вдруг справа и слева от здания повалил густой дым. Все вокруг — деревья, скалы, стены, машины на парковке — завалило густыми серыми клубами. Из-за них камеры видеонаблюдения «ослепли». На крыше здания заметались две темные фигуры в противогазовых масках.

Они деловито забрасывали в вентиляционные трубы дымовые шашки, подожженные файеры. А сами трубы накрывали плотным войлочным материалом.

Все окна в здании были плотно закрыты ставнями-жалюзи, поэтому дым никак не мог покинуть помещение. Клиенты и девушки, запертые в номерах, начали задыхаться. Послышались крики на русском, турецком, английском:

— Пожар! Горим!

Открылась дверь бокового входа и оттуда, ругаясь на чем свет стоит, выскочил мужик в белом костюме, мелкой трусцой, словно хряк на копытцах, подбежал к своему «Бентли», открыл дверцу и крикнул водителю по-турецки: