По законам звездной стаи - Георгий Ланской

– Ой, спасибо огромное… Скажите, а можно у вас узнать телефон Белова?

– До свидания, – раздраженно буркнул Антон.

Злость мгновенно заполонила желудок, взорвавшись маленькой бомбой. Ничего, сейчас он придет домой, отломит у курицы сочную ножку и сожрет прямо так, не вытаскивая из фольги, ибо посуду мыть не хочется. Потом заест корейским салатом из пластиковой баночки, выпьет чаю и ляжет спать. При мысли о еде на душе потеплело.

Антон подошел к переходу и остановился, ожидая, когда загорится зеленый свет. В окнах его кухни призывно горел свет. Улица была почти пуста. Дождавшись зеленого света, Антон быстро перебежал шоссе и направился к дому, предвкушая вкусный ужин.

– Антон?

Он остановился и завертел головой. Голос был смутно знаком, инстинкт подсказал, кто сейчас покажется из тени раскидистого дуба. Упакованная в бесформенную куртку женщина вышла навстречу и хрипло рассмеялась.

– Надо же, действительно ты. Думала, не увижу. Ну, здравствуй, Антоша, как живешь?

– Здравствуй, Аня, – холодно произнес Антон, окидывая ее взглядом с ног до головы. – Какими судьбами в наших краях?

Аня рассмеялась хрипло, как ворона:

– Ой. Фу ты, ну ты, ножки гнуты! «В ваших краях…» Смотрите-ка, москвич нашелся… заматерел, ряшку отъел. Посмотреть приятно. Ну, что, в дом пустишь?

– Нет, – решительно отказал он, скользя по ней взглядом.

Надо же, всего несколько лет прошло, а от прежней миловидности ничего не осталось. Сейчас перед ним стояла отвратительная толстая баба лет тридцати, размалеванная сине-красно-фиолетовыми тенями, с вульгарной поплывшей помадой цвета морковки на губах, торчащими дыбом кудряшками…

Кто бы мог подумать, что под этим слоем сала скрывается хорошенькая девчушка?

В полумраке Анне можно было дать и тридцать пять, и сорок. От нее веяло несвежестью, словно от пролежавшей на солнцепеке пачки масла. Лицо в гротескном нелепом макияже напоминало смятую картофелину, взгляд – словно у тухлой рыбы.

– Ну, да, – хмыкнула Аня. – У тебя же там эта… молодуха. Как бабуся поживает? Я ее не слишком напугала в прошлый раз?

– Ты зачем приехала? – вместо ответа спросил Антон. – Откуда адрес узнала?

– Адрес добрые люди подсказали, – охотно пояснила Аня. – Я собралась – и на вокзал, долго ли мне… Собирать особо нечего. Рот закрыла и поехала. Чего бабусе-то сказал?

Антон схватил ее за рукав и потащил прочь от освещенной аллеи. Аня вырвала локоть и остановилась.

– Ты куда это меня тащишь? Боишься, что молодухе кто донесет? Давай-давай, бойся, я бы сама все сказала, да меня в ваш дом не пускают. И грабли убери!

Антон не ответил. Засунув руки в карманы, он навис над Аней, переминаясь с носков на пятки. Пакет со снедью бился по ноге. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Аня смотрела с вызовом, поджав губы, отчего они превратились в тонкую ровную линию.

– Дай сигарету, – попросила Аня.

– Бросил…

– Ну, конечно…

– Конечно… Тебе чего надо? Чего приперлась? – грубо спросил Антон.

Аня криво усмехнулась.

– Да ничего. Захотела – приперлась. Я теперь буду приезжать, когда захочу. Кто мне запретит? Твоя побитая молью кикимора? Вряд ли… Я ей хотелку-то отобью быстро.

– Не смей так говорить о Маше, – взвился Антон.

Его голос звенел от ярости.

– А то что? – ехидно рассмеялась Аня. – Ну, что ты мне сделаешь? Или ты полагаешь, что из нашего Зажопинска в Москву свинтил, так тебе теперь все можно? Ошибаешься! Бабуся-то твоя, видать, мне не поверила, что ты – двоеженец! А зря. Хотя это и к лучшему.

– Чего ты от меня хочешь? – в третий раз тихо спросил Антон, чувствуя дикое желание стиснуть руками ее жирную шею…

– Ничего особенного, – расплылась в улыбке Аня. – Ты же нас с ребенком содержать должен. Значит, так: тридцать тысяч долларов сейчас, и по пять тысяч каждый месяц, и я от тебя отстану.

Антон оторопело смотрел на нее, а потом рассмеялся.

– Ты дура, что ли? Откуда у меня такие деньги?

– Ничего, у своей Шапокляк одолжишь, – парировала Аня и, вынув из кармана паспорт, помахала им перед носом Антона. – Иначе…

– Иначе – что?

– Иначе я позвоню в милицию и сдам тебя, как двоеженца и алиментщика, – зло сказала Аня. – Думаешь, если ты во всяких шоу участвовал, в кино снимаешься, тебе все можно? Да я пальцем пошевелю, и тебя мигом загребут! И все тогда, прощай, карьера! Так что соглашайся, Антоша. Мне ребенка надо на ноги ставить, да и самой хочется красиво пожить. А то – подумай, может, мы бабусю твою – того? В дом престарелых сбагрим, а сами в ее хате заживем красиво. Небось, не обеднеет она, как думаешь?

– Ребенка ты уже сбагрила, – холодно сказал Антон.

– А я не виновата, что от тебя только дебилы рождаются, – парировала Аня. – Ну что? Идешь за деньгами, или мне ментам звонить?

Антон молчал с минуту, поставив пакет с покупками на землю, вглядываясь в ожесточенное лицо первой жены.

Кто мог подумать, что первый брак, скоротечный и мимолетный, может принести такие неприятности?

Женились они действительно, как говорится, «по залету». Анька была девчонкой беспроблемной, раздвигала ноги по первому требованию, и в родной Махеевке считалась завидной партией: папаша учитель, мать в сельской администрации… По меркам деревеньки невеста была из благородных – голубая кровь! Не то, что Черницыны… Да только вот Ане хотелось красивого мужа, потому она, забеременев, предъявила этот факт Антону как ультиматум.

– Не женишься, в тюрьму посажу, – сказала она, с удовольствием глядя, как бледный Антон нервно пьет бражку из солдатской железной кружки. – Скажу – изнасиловал. Сам знаешь, вступиться за тебя некому…

Антон и женился, куда деваться-то?

Только семейной жизни не получилось.

Ребенок родился с синдромом Дауна.

Антон подал на развод, но тесть и теща под нажимом доченьки надавили на какие-то свои пружины, и суд разводить Черницыных отказался. Промучившись еще несколько месяцев, Антон попросту сбежал в Москву, рассчитывая, что тут его сразу не найдут, а к тому времени, как он выучится на актера, Аня сама разведется с ним. Позванивая домой, Антон осторожно узнавал последние новости. Однако быть брошенной, но замужней, для супруги оказалось престижнее, чем разведенной. В деревнях на разведенок до сих пор смотрят косо. Где-то года два назад Антон узнал: Аня подала на развод, но, как видно, слухи остались только слухами. Вот и сейчас супруга стояла перед ним, помахивая мобильником. Ярость бросилась Антону в голову.

– А знаешь, – вдруг решительно сказал он, – звони ментам, жалуйся. Сейчас времена такие, откупиться можно. Я какой-никакой, а артист. Лицо есть, связи, а ты кто? Дура деревенская, не более.