О том, что есть в Греции - Катя Федорова

Внизу, на площади, физика места меняется. Площадь загромождена тавернами и кафе. Даже воздух здесь более плотный, насыщенный гулом разговоров. Столики стоят частоколом, пролезаешь между ними боком.

Хозяин таверны Пантелис, трудолюбивый и жизнерадостный, как Гефест, уже развел огонь в жаровне. Сидит с полотенцем на шее, чистит лук. Опять лук!

– А почему у всех этот лук? – спрашиваю Пантелиса. – Уродился, что ли, в этом году как-то особенно изобильно?

– Да нет. У нас тут один фермер посадил много. Хотел в супермаркет продать, но лук у него не приняли. Калибровку не прошел. Слишком, сказали, вымахал крупный. Ну, он и подарил его всей деревне.

– Подарил? Не продал?

– В деревне-то? Это не магазин. Он здесь живет.

Бриам – еще одно чудесное летнее греческое блюдо. Сочетает все возможные витамины – сезонные овощи, и при этом очень вкусное. Традиционно сервируется с кусочком феты.

Ингредиенты:

5 картофелин

5 морковок

1 кабачок

2 баклажана

3-4 болгарских перца

2 помидора

1 луковица

4 дольки чеснока

пучок петрушки

соль, перец

оливковое масло

маленький пучок мяты или базилика

• Чистим и нарезаем все овощи на средние куски. Лук, чеснок и помидоры разбиваем в блендере или просто режем мелко. Перемешиваем все в глубокой форме, солим, перчим, добавляем масло, закрываем крышкой и ставим в духовку на 180 °C на час, а можно и на полтора.

• Можно готовить в глубоком противне, закрыв его сверху фольгой.

• Следим, чтобы было достаточно воды и овощи не присохли к форме, но в то же время ее не должно быть слишком много, чтобы подливка не получилась водянистой.

• Чем хорош бриам – он дает простор для фантазии и освобождает холодильник.

• В него можно положить брокколи, стручковую фасоль, базилик – по вашему вкусу.

В миниатюрном полупустом барчике две подруги.

Заказали зеленый чай без сахара, громко обсуждают диеты и йогу. Рядом два старичка пьют кофе. За барной стойкой тихо сидит мужчина: глаза его закрыты, он кротко, но цепко держится за барную стойку, сильно напоминая спящего голубя. Перед ним пустая стопка и стакан с водой.

– Ты не понимаешь! Йога – это круто! Я прихожу на занятия и чувствую, как открываются мои чакры, – восторгается одна из женщин.

– Извини, – едко возражает другая. – Но я свои чакры открываю только дома!

– Это почему?

– Потому что я замужем!

Старики обсуждают здоровье.

– Вот я на той неделе лег в кровать, – начинает один. – И вдруг – боль в сердце. Как ножом полыхнуло. Подумал: все! Пришло мое время. Прикинул: ну что? Мне почти восемьдесят. Все, что мог сделать, – сделал. Пора к маме и папе! Вот только боли не хочу. Дай, думаю, помогу этой-то. Смерти. Лег на левый бок и, знаешь, давлю, давлю, давлю на сердце, чтоб конец скорей пришел.

– Ну и что?

– Да ничего, – с раздражением отвечает старик. – Утром проснулся огурцом – ничего не болит.

– Ты как будто недоволен!

– Конечно, недоволен! Я ж не знал, как это – умирать! А теперь знаю. Второй раз труднее будет.

В бар заходит женщина, подходит к мужчине-голубю у стойки. Он открывает глаза, встает, и она выводит его, как медсестра раненого солдата с поля боя – на плече.

Подруги с зеленым чаем переглядываются.

– Чего это с ним? Плохо, что ли, стало? – волнуется «восторженная».

Замужняя вздыхает и гладит пальцем морщину, появившуюся не от возраста, а от опыта.

– Если бы ему было плохо, то приехала бы «Скорая», а не жена!

* * *

Старушонка – ручки-ножки тонкие, хрупкие, скрюченные, как у паучка, длинная юбка, на голове платок – стоит у кассы, заплатила уже за свою булочку и баночку кефира, но не уходит, рассказывает юной кассирше про погоду, про цены, про то, что пенсию сократили, что зима была холодная, а весна пришла противная. Магазин через пять минут закрывается, старушка торопится наговориться досыта. В последнюю минуту влетает молодой парень, выхватывает зеленую пластиковую бутылку из холодильника, расплачивается и так же молниеносно исчезает.

– Вот говорят, что молодежь у нас плохая! – замечает старушка, которой, как Иоганну Себастьяну Баху, непременно хочется закончить на мажорной ноте. – А этот молодец! Видела, как спешил купить оливковое масло к ужину? Ты бы присматривалась к таким, деточка. Кстати, и тебе пора потихоньку приучаться к хозяйству, – подгружается размышлением старушка. – Ты масло-то зачем поставила в холодильник?

– Да потому что это не масло, бабушка! Это пиво! – нетерпеливо говорит продавщица и громко задвигает ящик кассы.

* * *

В супермаркете промоакция. Дегустация, две бутылки «Гиннесса» по цене одной. В подарок шутовской зеленый колпак. Мужчина средних лет с круглым животом и блестящей, как сироп, лысиной (в корзинке готовая жареная курица, контейнер с русским салатом, спагетти, туалетный «утенок», баночка колы) с удовольствием осушает предложенный стаканчик. Цокает языком, прикупает две бутылки, принимает в дар цилиндр св. Патрика.

– Примите участие в лотерее! – предлагает промодевушка, звонкая, как флейта.

Мужчина надевает колпак наудачу, соскребает защитный слой с карточки. Выигрыш!

Промодевушка растопыривает глаза.

– А вы везучий! Я работаю уже неделю, пока никто не выигрывал! Баловень судьбы принимает приз: палочку для селфи.

– Надо же! – говорит он, с интересом разглядывая палку. Потом снимает шляпу и трогает вспотевшую лысину. – Давно мне так не везло! Последний раз я был совсем маленьким.

– Да? И как это произошло? – спрашивает промодевушка.

– Мне было лет семь… Я мечтал выиграть в лотерею. Потратил все карманные деньги на билет. И что вы думаете? Выиграл предыдущий номер!

Роясь в старом блокноте в поисках яблочного пирога, наткнулась на историю, записанную тут же, под рецептом. Я и забыла, что этот рецепт достался мне от тети Элени, а ей – от ее бабушки Фоту, константинопольской гречанки, бежавшей в Афины после Малоазийской катастрофы. Во время бегства в море пропал ее младший сын, остальных детей она сумела спасти. Элени рассказывала, что бабушка Фоту была миниатюрная и тихая, как фарфоровая фигурка на камине. А дедушка Кузьма наоборот: голос – медная труба, отвязный обжора, воистину Гаргантюа. Летом после каждого обеда он один съедал крупный арбуз, в то время как бабушка всю жизнь ела с кофейного блюдца. Единственное пищевое наслаждение, которое она себе позволяла, – это утренняя чашка кофе с двумя смирнейскими рогаликами. Поэтому, когда к ней приходили внуки, они дарили ей эти рогалики, к которым она привыкла в молодости, – вкусным, заплетенным косичкой. И еще жирную и мягкую, как масло, фету.