Есть, молиться, любить - Элизабет Гилберт

Многие мои нью-йоркские друзья не верят в Бога. Дажебольшинство. Они или разочаровались в религиозном учении, которое исповедовалив юности, или выросли без всякого понятия о Боге. Естественно, некоторых из нихпугает мое новообретенное стремление достичь просветления. Не обходится и безподколов. Мой приятель Бобби, например, заметил однажды, пытаясь починить мойкомпьютер: «Или у тебя плохая аура, или кто-то до сих пор не научился скачиватьпрограммы из Интернета!» Я смеюсь над их шутками. Мне они тоже кажутсясмешными. Как же иначе?

Но я часто замечаю, что с возрастом моих друзей охватываеттоска, — им так хочется верить хоть во что-то. Однако их желаниенаталкивается на многочисленные препятствия, в том числе на интеллект и здравыйсмысл. Хотя, несмотря на все их интеллектуальные способности, они по-прежнемуживут в мире, кружащемся в водовороте диких, опустошающих и совершеннобессмысленных метаний. Каждого из них (и каждого из нас) кидает от чудесныхощущений к ужасным, от счастья к страданию, и крайности рождают в нас желаниеприобщиться к некоему религиозному контексту, при помощи которого можно было бывыразить печаль или благодарность и найти понимание. Одна только загвоздка —кого выбрать в качестве Бога? Кому молиться?

У одного моего близкого друга первый ребёнок родился сразупосле смерти любимой матери. Пережив такое совпадение чудесного обретения иутраты, друг почувствовал необходимость отправиться в святое место, совершитьнекий ритуал, чтобы разобраться в своих чувствах. Он вырос в семье католиков,но вернуться в церковь уже взрослым казалось невыносимым. («Я не могу большеверить во все это, — признался он, — после всего, что узнал».)Подаваться в индуизм, буддизм и прочую экзотику было неловко. Так как жепоступить? «Нельзя же выбирать религию, как фрукты на базаре», — заявилмой друг.

И хотя я уважаю его мнение, но совершенно с ним не согласна.Мне кажется, у человека есть полное право выбирать религию — именно как фруктына базаре, — когда речь идет о совершенствовании духа и обретении мирачерез Бога. Мне кажется, человеку позволено выбрать любой способ пересеченияземной границы в минуты, когда ему необходим божественный контакт и утешение. Инечего тут стыдиться. Вся история человеческих поисков Бога построена на этом.Если бы человеческие исследования в религиозной сфере не эволюционировали, мыбы до сих пор поклонялись золоченым фигуркам египетских кошек! А эволюциярелигиозной мысли подразумевает тщательное отсеивание. Отобрав практики изразличных источников, можно продолжать двигаться к свету.

Индейцы из племени хопи верили, что все мировые религиисодержат по одной духовной нити, и эти нити находятся в вечном поиске другдруга, стремясь воссоединиться. Когда же они наконец сплетутся воедино, тообразуют веревку, которая выдернет нас из темного цикла истории на иной уровеньреальности. Есть и более современный пример: далай-лама высказал ту же мысль,уверяя своих западных учеников, что им необязательно становитьсяпоследователями тибетского буддизма, чтобы стать его приверженцами. Далай-ламапредложил им выбрать любые понравившиеся концепции тибетского буддизма иинтегрировать их в их собственную духовную практику. Эта светлая мысль — чтоБог гораздо больше, чем учит нас ограниченные религиозные доктрины, —иногда проскальзывает в самых неожиданных и консервативных местах. В тысячадевятьсот пятьдесят четвертом году не кто иной, как папа Пий XI отправилделегацию из Ватикана в Ливию, сопроводив ее письменными инструкциями: «Нестоит думать, что вы отправляетесь в страну неверных. И мусульмане обретаютспасение. Безграничны пути Провидения».

Вот ведь он, ответ. «Безграничны пути» — это означает толькото, что они… безграничны. И даже самый святой человек способен увидеть лишьотдельные фрагменты общей картины. Но, может, если мы соединим фрагменты исравним их, из них начнет складываться картина Бога, знакомая всем и включающаявсех? Разве наше личное стремление к просветлению не является лишь частьювсечеловеческого поиска Бога? Разве у каждого из нас нет права не прекращать поискдо тех пор, пока мы не подойдем к чудотворному источнику так близко, как тольковозможно? Даже если для этого понадобится приехать в Индию и целовать деревья влунном свете?

Другими словами, я оказалась припертой к стенке. Я в светевсех прожекторов. Выбираю свою религию.[30]

Мой самолет улетает в четыре утра — что, в общем-то, типичнодля Индии. Решаю сегодня вообще не спать, а провести весь вечер в одном иззалов для медитации, посвятив время молитве. Я не сова, но именно сегодня, вэти последние часы в ашраме, отчего-то не хочется ложиться. В моей жизни быломного поводов пожертвовать сном, — чтобы заняться любовью, проругаться всюночь, вести машину, танцевать, плакать, волноваться (а иногда и все вышеперечисленное,и все за одну ночь), — но никогда прежде я не предпочитала сну медитацию.Так почему бы не сделать это сейчас?

Уложив сумку, бросаю ее у ворот храма, чтобы быстро взять ееи выйти, когда перед рассветом приедет такси. А потом поднимаюсь на холм,захожу в зал для медитаций и сажусь. Я совсем одна, но сажусь так, чтобы быловидно большую фотографию Свамиджи — учителя моей гуру и основателя ашрама,давно почившего духовного гиганта, чье присутствие до сих пор ощущается здесь.Я закрываю глаза, и в голове сама собой рождается мантра. Пользуясь ее слогами,как ступенями, я спускаюсь в центр покоя внутри своего сердца. Добравшись донего, чувствую, как весь мир останавливается — как мне хотелось, чтобы оностановился, когда мне было девять лет и я боялась беспрерывного течениявремени. В моем сердце останавливаются часы и прекращают перелистыватьсястраницы календаря. Я сижу и молча удивляюсь всему, что постигла. Я не совершаюмолитву. Я сама стала молитвой.

Я могла бы просидеть здесь всю ночь.

Я так и делаю.

He знаю, что именно подсказывает мне. что пора выходить ивстречать такси, но спустя несколько часов меня словно кто-то подталкивает, ясмотрю на часы и вижу — пора. Я должна лететь в Индонезию. Как это смешно истранно! Я встаю и кланяюсь портрету Свамиджи — властному, величественному,неукротимому. А потом кладу под ковер маленький кусочек бумаги — прямо под егопортретом. Там два стихотворения, которые я сочинила за четыре месяцапребывания в Индии. Это первые настоящие стихи, что я написала в жизни. Менявдохновил водопроводчик из Новой Зеландии — благодаря ему стихи и появились.Первое — всего через месяц после приезда в Индию. Второе — сегодня утром.

И в промежутке между этими двумя я обрела целое мореспокойствия.

Два стихотворения из индийского ашрама.

Как мне надоели все эти разговоры о нектаре богов иблаженстве!

Не знаю, как обстоят дела у тебя, мой друг,