Never Fade Away - Барышников

Именно посредством этого инструмента создавалась часть магии SAMURAI: извлекаемые с его помощью волей рокербоя звуки музыки несли собой силу и пламя, призыв, не оставляющий равнодушных, рождающий страх, ненависть, желание справедливости, боль и любовь к свободе. Да, эта гитара, бесспорно, была немалой частью Джонни: по сути, физическим выражением творческой стороны его личности. Предмет и его хозяин были на удивление похожи: стильные в своей простоте, без лишних ненужных деталей, местами разбитые, в шрамах и следах от ударов, потертые, но до сих пор не сломанные до конца, способные на поразительно настоящие и искренние огонь и жар.

Погруженный в мысли и созерцание, наемник протянул руку, желая притронуться к черному лакированному корпусу, но какой-то внутренний стопор не позволил закончить жест, словно это было бы святотатством. Ни с Малорианом, ни с поршиком, ни со шмотками рокера таких предубеждений у Ви почему-то не возникало — их он касался легко и без проблем. Но через пару секунд зависания соло осознал: гитара не была предметом из сферы его жизни. Его жизнью были оружие, скорость и кровь — все то, что относилось к наемничьему ремеслу. Инструмент же принадлежал к чуждому и непонятному ему миру искусства. И Ви не чувствовал в себе права беспардонно лапать этот, блять, магический артефакт без разрешения пусть и мертвого, но все еще истинного владельца.

Наемник медленно поднял взгляд на Сильверхенда — тот, оказывается, сняв авиаторы, склонился над кофром с противоположной стороны и с небрежностью, за которой, Ви точно знал, скрывались настоящие удовольствие и ностальгия, тоже рассматривал инструмент. Отголоски той самой, неподдельной и бесподобной улыбки, не предназначенной для людей, приподнимали уголки жестких губ рокербоя — и соло застыл, боясь вспугнуть чудо, любуясь Джонни, наслаждаясь редким моментом. Не имея ни черта за душой и не стремясь иметь, будучи, судя по всему, истинным анархистом и в этом аспекте, рокер, кажется, искренне был привязан только к трем материальным вещам — своим тачке, стволу и гитаре.

Не глядя на Ви, и вряд ли сейчас вообще обращая на него внимание, рокер потянулся живой рукой и провел ладонью, увитой вкруговую татуировкой змеи, над видавшим лучшие дни корпусом, оглаживая воздух — словно бы не желая дотрагиваться до инструмента и осознавать, что не может фактически прикоснуться. Замерший наемник затупил, засмотревшись на улыбку Сильверхенда, и они столкнулись пальцами над кофром. Шипы с перстня на среднем пальце рокербоя оцарапали костяшки Ви.

— Ох, да не смеши, Ви, — похоже, молниеносно отвиснув и считав мысли соло, Джонни переплавил улыбку в привычную ироничную ухмылку, убрал руку и пожал плечами. — Всего лишь гитара. Да, моя, да, старая. Но ни хуя не музейный экспонат. Можешь лапать без зазрения совести. Мой DeLuze Orphean еще и не такое кощунство выдерживал. Но Нэнси, конечно, просто менеджер века. Может, она нам и доступ к Микоши организует, как думаешь?

— Спасибо тебе, что все устроила, — после реакции рокера прикасаться к гитаре соло расхотелось напрочь, потому он обернулся к Нэнси, признавая, что и так с этой благодарностью слишком запоздал. Но ему, как явно уже слывущему пизданутым фаном, было позволительно замереть на время в восхищении над подобным-то артефактом.

— Да без проблем. Керри до сих пор без моей помощи и лужу бы на полу не сделал, — Нэнси произнесла эту фразу язвительно, закатив глаза, но улыбка выдавала ее настоящее отношение к беспомощным коллегам и друзьям — скорее покровительственное, нежели раздраженное. Джонни вновь скрыл взгляд за авиаторами, и теперь скалился насмешливо и довольно, утвердительно кивая головой, явно соглашаясь с оценкой способностей Евродина.

— Сильверхенд, небось, такой же был? — с мстительным удовольствием не замедлил спросить Ви, искоса посматривая на рожу рокера, расплывшуюся в еще более широкой ухмылке.

— Гораздо хуже, — усмехнулась клавишница. — Керри хотя бы не мешает и делает то, что ему говорят.

В деланном возмущении Сильверхенд воздел руки, словно обращаясь к толпе и вопрошая «и где тут справедливость?!», но скалиться понимающе и утвердительно не перестал и после этого жеста. Получилось впечатляюще и максимально доступно и понятно, как и обычно у рокербоя: дескать, я, конечно, мудила, и я в курсе этого, но вы-то как посмели об этом прилюдно и вслух? Мельком глянув на выделывающегося Джонни, наемник покачал головой, но не сдержал, как и обычно, улыбки — уж слишком тот был восхитительно артистичен.

Нэнси волновалась за то, как отыграет концерт Ви. Это было понятно, но одновременно и забавно. Она, само собой, и не подозревала, что на сцене сегодня окажется вовсе не с молодым наемником без слуха, а со своим старым талантливым чумбой.

А соло волновался, видя небольшую сцену вдалеке. Возвышающаяся квадратная площадка была освещена уже настроенным светом в красно-синих тонах. И мысль о том, чтобы, даже пусть и пассажиром в собственном теле, подняться по паре ступенек и встать на виду у всей толпы для того, чтобы что-то там сыграть или спеть, вышибала у Ви пот по позвоночнику и легкое головокружение. Это же пиздец какой-то. Как идиотский сон о том, как ты приходишь на перестрелку голым. Наемнику ничего бы не стоило профессионально выкосить весь клуб, не прячась при этом в тенях, но, блять, поделиться чем-то личным с таким количеством народа — это было что-то из разряда ночных кошмаров. Ви вспоминал о том, как будучи в сознании рокера, пережил ощущения выступления — и это было потрясающе, охуенно, почти оргазмически. Но почему-то выходило, что быть при этом в теле Джонни — это одно, а вот находиться в своем — представлялось уже разительно другим. И это было странно, потому что — какая разница, если ведет в этой истории Сильверхенд, а соло в обоих случаях лишь зритель? Но упорно казалось, что какой-то важный нюанс был, а Ви просто не мог его правильно ухватить. Оставалось уговаривать себя, что на сцену поднимется рокербой, а наемнику останется только поглубже вдохнуть и наслаждаться, как на каком-нибудь ебанутом аттракционе, от которого у тебя перехватывает дыхание сразу от ужаса и удовольствия.

— Пора, Ви. Закидывайся. Только не светись, — Джонни переместился к двери, ведущей к сортирам, и Ви послушно последовал за ним на ватных ногах, попутно испытывая всю гамму эмоций — от отвращения перед предстоящим действием псевдоэндотрезина до туго свернувшегося внутри пружиной предвкушения какого-то запредельного восторга.

В тесной кабинке, освещенной тусклым зеленоватым светом, рокер появился почти впритык к соло и молча глянул нечитаемо сквозь стекла авиаторов в лицо.

— Развлечемся, — бодрясь, как перед прыжком в холодную воду, Ви вытряхнул на