Темная ночь - Джена Шоуолтер

– Возможно, мы сможем уговорить титанов освободить тебя от этого проклятия, – произнес Люсьен, вырвав Мэддокса из мира грез.

Впервые за несколько сотен лет Мэддокс ощутил надежду. «Возможно, титаны, несмотря ни на что, и правда избавят меня от проклятия, если я об этом попрошу, – подумал он. – Ведь некогда они страстно желали, чтобы везде воцарился мир. Конечно, они… – Его мысль оборвалась, и на ее смену пришла другая: – Тебе лучше знать. Но вспомни, чем они заставили заниматься Аэрона».

Надежда Мэддокса рухнула. Титаны уже успели доказать, что по жестокости превосходят греков.

– Не думаю, что хочу рисковать, – произнес он вслух.

– Возможно, существует альтернатива богам, – предположил Рейес.

«Если бы это было так, то мы были бы уже в курсе», – подумал Мэддокс, но промолчал. Через несколько секунд они, толкнув тяжелую деревянную дверь, вошли в его спальню.

Когда Мэддокс ложился в кровать, его охватил страх, леденящий кровь. Свежие хлопковые простыни оказались холодными, были лишены запаха, и на них не было и следа Эшлин. Но все же у него остались воспоминания. В последний раз, когда он лежал здесь, она была рядом с ним, в его объятиях. Он успокаивал ее, вдыхал ее запах, думал, как бы заняться с ней любовью. Ощущал вкус ее тела.

Когда Рейес приковывал запястья Мэддокса, а Люсьен – его лодыжки, страх, который он испытывал, усилился.

– После того как все закончится, – произнес он, – проверь, как там Эшлин. Если с ней все в порядке, оставь ее в той же комнате, вместе с женщинами, а если нет, запри в другом помещении, и утром я о ней позабочусь. Только больше никаких подземелий. Давайте обойдемся без жестокости. Освободите ее, но не давайте вина. Вы поняли?

Мужчины обменялись напряженными взглядами, похожими на те, которые Мэддокс видел на их лицах прежде, и отошли от кровати на расстояние, достаточное для того, чтобы он не достал их.

– Рейес, – напряженно произнес тот, – Люсьен, – продолжил он с угрозой. – Что происходит?

– Что касается этой женщины… – начал Люсьен, стараясь не смотреть на друга.

Повисла нехорошая тишина.

– Я пытаюсь оставаться спокойным, – сказал Мэддокс, хотя перед его глазами возникли черные пятна. – Скажите, что не сделали ей ничего плохого.

– Не сделали.

Мэддокс выдохнул с облегчением.

– Мы не сделали ей ничего, – продолжил Люсьен. – Но собираемся.

Когда Мэддокс секундой позже осознал смысл этих слов, все его тело обдало холодом. Он забился, пытаясь разорвать цепи.

– Отпустите меня. Немедленно.

– Она наживка, Мэддокс, – тихо произнес Рейес.

– Это неправда, – возразил он, ощущая, как его охватывает паника.

Мэддоксу показалось, будто он спит и видит кошмар, но никак не может проснуться. Он решил рассказать друзьям о ее способностях и своих подозрениях о том, что Эшлин не знала, что за ней следят.

– Она проклята, как и мы. Она слышит разговоры, которые велись в прошлом.

Люсьен покачал головой:

– Ты слишком увлечен ею и не хочешь принять правду. То, что эта женщина обладает сверхъестественными способностями, только подтверждает правильность моей догадки. Она наживка, такая же, как тот голос, который ты сегодня слышал в своей голове. Это лучший способ разузнать что-то про нас, выяснить, как нас проще всего победить.

Мэддокс вытянул шею, да так резко, что чуть не порвал сухожилия.

– Сделаете с ней что-то, и я убью вас. И это не угроза, а обещание. Я проведу остаток своих дней, подвергая вас пыткам и наблюдая за вашей мучительной смертью.

Рейес запустил руку в свои волосы цвета чернил, и те стали похожи на ежиные иглы.

– Сейчас ты не можешь мыслить ясно, но наступит день, когда поблагодаришь нас за это. Мы возьмем ее с собой в город и сделаем так, что она поможет нам расправиться с охотниками. Это та часть плана, о которой мы тебе не рассказали.

«Ублюдки. Предатели», – в ужасе думал Мэддокс. Он не мог и предположить, что его друзья, воины, разделившие с ним проклятие, окажутся способны на нечто подобное.

– Почему вы решили рассказать мне об этом только сейчас? Зачем вы так поступаете? – спросил он.

Рейес отвернулся, но промолчал.

– Мы постараемся вернуть ее в том же виде, в котором заберем, – сказал Люсьен.

Мэддокс снова загремел массивными цепями, пытаясь освободиться и вложив в это всю свою силу. Он не сумел разрушить сверхъестественно крепкие узы, созданные самими богами, но согнул металлическое изголовье кровати. Его охватил гнев, причем настолько яростный и неистовый, что воин не мог видеть и даже дышать. «Я должен добраться до Эшлин, – крутилось в его голове. – Должен защищать ее. Она такая невинная, хрупкая. Она не выживет, если начнется драка. А если ее захватит враг…»

Мэддокс бился и ревел, а потом снова рвался на свободу.

– Эшлин! – кричал он. – Эшлин!

– Не понимаю, как он может быть так одержим женщиной, – произнес Люсьен, но Мэддокс с трудом расслышал эти слова.

– Подобная одержимость опасна, – ответил Рейес.

– Эшлин! – снова закричал Мэддокс, и его вопль поглотил звук их разговора.

«Если бы она услышала меня, то прибежала бы сюда, выпустила бы меня, и я смог бы защитить ее, – думал он. – Нет. Ведь она заперта в комнате Люсьена, и именно я привел ее туда. Я сам убедился в том, что она не сможет сбежать. И если она доберется сюда, эти двое, которых я когда-то считал друзьями, вполне могут напасть на нее».

Мэддокс сжал губы и прикусил язык. На протяжении четырех часов (минут? секунд?) он отчаянно сражался, но потерпел поражение. Люсьен и Рейес молча наблюдали за ним, но так и не передумали. Он с ненавистью посмотрел на них, и в его взгляде читалось обещание отомстить.

«Помогите Эшлин спрятаться, – умолял он про себя. – Пусть она будет в безопасном укрытии, пока я не приду за ней».

Его бок охватила острая боль. Наступила полночь.

Мэддокс застонал, сидевший внутри его демон судорожно забился. Теперь человека и демона объединяла общая цель – пережить все это, чтобы защитить свою женщину. Но Рейес навис над ним, держа в руках меч. На его лице не отражалась ни одна эмоция.

– Мне очень жаль, – прошептал он.

Когда лезвие проникло в живот Мэддокса, прорезая кожу, мышцы, органы, кости, из его груди вырвался крик, который он все это время сдерживал.

Дверь в спальню открылась, и все, кроме Эшлин и Даники, отпрянули. Женщины взялись за руки. Весь вечер Эшлин пыталась смириться с необходимостью считать Мэддокса своим врагом. Даника старалась настроиться против Рейеса. Вместо этого они рассказывали друг другу о своей жизни.

Рассказ о прошлом Эшлин не привел Данику в ужас, а наоборот, избавил ее от подозрений. Эшлин в свою очередь пришла в ярость, услышав рассказ о похищении Даники. Девушка с удивлением думала, что в этом месте, полном страха и смерти, сумела найти не только возлюбленного, но и первую настоящую подругу.