Империя травы. Том 2 - Тэд Уильямс

Джеса понимала, что ей больше нельзя оставаться в этом обреченном месте, но не могла оставить маленькую Серасину. Она подошла к шкафу и нашла заранее собранную сумку для побега. От мысли, как будет напугана герцогиня, если она заберет ребенка и унесет его в безопасное место, у Джесы заболело сердце, но она сказала себе, что потом Кантия поблагодарит ее за то, что она спасла ее дочь. Почему никто не понимает, что их бог, все боги – разгневаны… и вот-вот случится что-то еще более страшное?

Когда Джеса открыла сумку, она услышала шум за спиной и обернулась. В дверях стояла фигура в белом, и Джеса издала сдавленный крик.

– Ой! – сказала герцогиня. – Я не хотела тебя напугать, но я встревожена и никак не могу заснуть. Я хочу подержать на руках мою малышку.

Джеса могла лишь смотреть на свою госпожу, внезапно, как только что во сне, лишившись дара речи. Кантия пересекла комнату и вынула Серасину из колыбели. Девочка принялась возмущаться, но не проснулась.

– Пойдем с нами, Джеса, – сказала герцогиня. – Пойдем и ляжем вместе, дорогая Джеса. Мой муж наверху – он сегодня не будет спать. Герцог и его советники пытаются… пытаются… – Внезапно она смолкла, лишившись голоса, совсем как Джеса, и вышла из комнаты с ребенком, прижимая девочку к груди.

Джеса выдохнула, быстро засунула сумку в шкаф и поспешила за герцогиней.

Это был один из редких дней, когда небо вдруг очистилось, хотя воздух оставался холодным. Мириамель со своими дамами отправилась в сад, но, если она и рассчитывала, что прогулка между лишенными листвы фруктовыми деревьями их подбодрит, она ошиблась. Женщины могли говорить лишь об опасностях и роке, введении комендантского часа, смертях Друсиса и Далло, улицах Наббана, куда они уже не осмеливались выходить даже в сопровождении солдат герцога.

Мири только что приняла решение, что уже поздно отсылать их обратно в Эркинланд, да и сама она еще не могла вернуться домой, и тут появился слуга герцога, который попросил ее прийти в тронный зал.

Салюсер, его дядя Энваллис и еще несколько человек из внутреннего круга герцога уже ее ждали. Большинство пришли на совет с мечами, признавая, что наступили опасные времена. Они поклонились Мири, когда она вошла со своими стражами, однако ей показалось, что она видит на многих лицах скрытое негодование, в том числе на лице герцога Салюсера, и почувствовала, как ее охватывает гнев. Неужели они полагают, что дела в Наббане шли бы лучше, если бы Верховный Престол не присутствовал здесь в эти мрачные дни?

– Мы получили ответ от Саллина Ингадариса, сына Далло, – сообщил ей Салюсер. – Я подумал, что вы хотели бы с ним ознакомиться.

Мириамель взяла письмо из рук герцога.

«Если я даже не могу устроить моему отцу достойные похороны, – писал Саллин, – едва ли вам стоит рассчитывать, что я подпишу соглашение, отбирающее права и привилегии у моего дома. Солдаты герцога не позволяют мне выйти на улицы собственного города…» – Мириамель подняла голову.

– Я поняла общий смысл, – сказала королева. – Только одна ли я из всех, кто здесь находится, считаю, что Саллин, этот надутый кусок мяса, не писал данное послание?

– Сейчас уже не имеет значения, кто его писал, – ответил старый Энваллис. – Саллин поставил свою подпись, и он говорит от лица Хонса Ингадарис.

– Послание полно лжи, – сказал Салюсер. – Саллину никто не запрещал присутствовать на похоронах отца. Ему лишь не разрешили устраивать публичную церемонию.

– А для Ингадарисов это одно и то же, – сказал лорд-канцлер Идекс.

Мириамель знала, что Энваллис прав: не имело значения, кто написал письмо – Саллин, бесполезный сын графа, которого интересовали только охота и выпивка, или какой-то семейный советник. Договор Октандера, подписанный Ликтором Видианом только благодаря шантажу, прекратил свое существование.

– У них ничего не осталось, – раздраженно сказала Мириамель. – Какой бы курс они ни выбрали и кто бы ни был виновником, Дом Ингадарис лишился мозга и направляющей силы. Почему они не хотят заключить мир?

– Гнев, – ответил Салюсер. – У Далло был план по захвату трона, или он рассчитывал получить власть, сравнимую с моей. Теперь у них нет ничего. – Он посмотрел на Мири. – Вы останетесь, ваше величество?

– Вероятно, нет. Но, если вам удастся договориться о новом пакте, я вернусь. – Она вздохнула, но попыталась это скрыть, решительно повернувшись и сделав несколько шагов к двери. – Лорд Энваллис, вы не уделите мне немного своего времени?

Дядя герцога поднялся с кресла.

– Конечно, ваше величество. Вы оказываете мне честь.

Они вышли вдвоем в коридор.

– Сэр Юрген, вы пойдете с нами, – сказала Мириамель капитану своей охраны. – И возьмите с собой пару солдат. Немного позже у меня будет для вас задание.

Когда они вошли в ее покои, Мириамель оставила Юргена и его людей снаружи.

– Лорд Энваллис, вы выпьете со мной чашу «Кудомани»? – спросила королева.

– Да, благодарю вас, – сказал он. – Вы очень щедры, ваше величество.

– Я щедра с чужими подвалами. А это совсем другое дело, – заметила Мириамель.

Когда горничная разлила яблочный бренди и ушла в спальню, Мири сделала глоток и посмотрела на немолодого аристократа. Энваллис, как и многие другие, следуя боевому настроению, взял с собой меч. Для своего возраста он был худым, и Мири не сомневалась, что до сих пор прилично владел оружием, но сейчас видела, что ее собеседник чем-то встревожен.

– Как я могу вам помочь, ваше величество?

– Я размышляла о том, что Салюсера заманили в семейный склеп, и я бы хотела, чтобы вы поделились со мной своими мыслями на этот счет. Прежде всего, мне представляется сомнительным, что письмо написал сам Друсис, вы со мной согласны? Насколько я слышала, Друсис уже был мертв рано утром. Даже пешком посланец мог доставить письмо от Дома Ингадарис до Санцеллана за полчаса. Тем не менее оно оказалось здесь только в десять.

Энваллис подергал бороду.

– Полагаю, вы правы, если только Друсис не написал письмо заранее и не попросил, чтобы его доставили позднее.

Мири кивнула.

– Может быть. Но почему Друсис хотел встретиться с Салюсером на его территории, к тому же перед самым подписанием договора в Доминиате? И как герцог мог добраться до мавзолея, не пройдя через главные ворота Санцеллана Маистревиса? Я просила своих людей проверить – нет ли другого пути на кладбище.

– Хм-м-м, да. – Энваллис выглядел озабоченным. – Вы подняли интересный вопрос, ваше величество.

– Но если письмо написал не Друсис, то кто? Кто мог так хорошо подделать его почерк? И кто знал, что братья в детстве любили пробираться в мавзолей – Салюсер говорит, что это было известно только Друсису?