Хадават - Вячеслав Ковалев

– Надеюсь, в этой дыре, которая лишь по недосмотру богов считается портом, найдется постоялый двор без клопов. – Гроздана брезгливо оглядывала грязную узкую улицу, по которой они шли с Гораном. Тот не ответил. Весть об их приключениях быстро облетела городок и вызвала серьезные волнения. Причем неоднозначные. Если корабельщики, кормчие и моряки в один голос поносили Пузана Боло, то купеческое сословие отнеслось к новости куда как сдержаннее.

– Мало ли что говорят эти бродяги, это еще проверить надо; может, они просто захотели ограбить Боло.

– Но корабль пришел в порт, и местный управляющий принял весь груз по описи, ничего не пропало. Да и монах к тому же. И не просто монах, а служитель Единого, храма Северной Звезды.

– А что они о себе возомнили, эти служки Единого? Тоже мне пупы мироздания!

Впрочем, последнее заявление встречало мало поддержки. К богам-массанам, а тем паче к Единому, в Хлисе относились серьезно. К тому же старики помнили, что именно храмовники (как называли приверженцев Единого) спасли город от чумы сорок лет назад. И все же на Гроздану и Горана поглядывали настороженно.

Зато в гильдии кормчих к ним отнеслись очень даже хорошо. Едва они успели расположиться на одном из постоялых дворов, как служка сказал, что их спрашивает один человек.

– Кто такой, ты его знаешь? – спросила Гроздана. Монах после того памятного боя проронил не больше десятка слов.

– Конечно, знаю, кто же не знает старину Анзура, это один из лучших кормчих на свете! – воскликнул юный служка.

– Ну раз один из лучших, пусть поднимается.

Служка исчез, а через пару минут в дверь постучали, и в комнату вошел высокий молодой мужчина.

– Рад приветствовать вас. Я Анзур, кормчий.

Гроздана оглядела гостя с головы до ног. Высокий стройный парень с копной рыжих волос и глазами цвета весеннего неба. Он явно был не из этих мест. В отличие от крепко сбитого Дэрека этот был стройный и гибкий, чем-то напоминавший кошку.

– Ты больше похож на циркового акробата, чем на кормчего. – На Гроздану лучший кормчий на свете не произвел должного впечатления.

– И все же я кормчий, – улыбаясь, сказал он. – Я могу пройти?

Девушка кивнула на стул. Тот сел и сразу перешел к делу:

– Я слышал, вам нужен корабль?

– Где это ты слышал?

– А разве это не так? – игнорируя вопрос, продолжил он. – Все дело в том, что завтра я отхожу в Кемт и мог бы взять вас с собой.

– Сколько ты хочешь? – вмешался в разговор монах.

– Один медный грош, – быстро ответил тот.

Монах удивленно поднял бровь.

– Тем, кто надрал задницу прислужникам Пузана Боло, скидка, – усмехнулся он.

– Так вез бы бесплатно.

– Нельзя, – вполне серьезно ответил он, – удача в делах покинет меня, если я буду возить пассажиров или грузы бесплатно.

Гроздана пожала плечами. Моряки – народ суеверный.

– У нас тут есть некоторые дела, мы можем не успеть до завтра.

– Если вы о женщине, которую Боло якобы продал черным вождям, то я вас огорчу. Последний раз большой заказ был полтора года назад. А невольничий торг начнется только через месяц.

– И твоим словам можно верить?

– Мои слова легко проверить, для этого достаточно спросить у любого встречного. В этом городе торговцев и моряков о торговых делах знает каждый мальчишка. Так что если надумаете, пожалуйста, мой корабль зовется «Ласточка». Его легко найти. Любой укажет. Отхожу я завтра после второй смены стражи. Рад был знакомству. – Он встал.

– Послушай, а почему ты так рад, что мы насолили Боло?

– Мы, моряки, не очень-то любим купцов, те постоянно хотят нас облапошить. А Боло? Да он самый гнусный из всей торговой братии! – И, еще раз улыбнувшись, огненно-рыжий кормчий скрылся за дверью.

Вот так и выходит, что два сословия, которые не могли обходиться друг без друга, постоянно враждовали и недолюбливали одно другое. Что, однако, не мешало и тем и другим зарабатывать. Сделки, если они заключались, всегда исполнялись с точностью. Это знали все.

Вечером Гроздана пробежалась по городу, как она сказала монаху. Их опасения подтвердились. Здесь никто даже не слыхал про большой заказ. Боло их просто обманул, отослав из города и решив избавиться от них по пути.

На следующий день они отплыли на корабле Анзура, у которого, кстати, была отличнейшая репутация. Кормчий встретил их радостно, отдал им свою каюту и заверил, что через пять дней они будут в Кемте.

– Однако сюда мы плыли целых восемь, – возразила Гроздана.

– Но сейчас вы поплывете на «Ласточке!» – Он с нежностью погладил мачту и рассмеялся. Хорошо рассмеялся, забористо.

«Ласточка» оправдывала свое название. Корабль буквально летел над волнами. Гроздана стояла на носу рядом с бушпритом, подставив лицо легкому морскому ветру. Она вдыхала запах моря, и ей было хорошо. Позади три дня пути. Анзур действительно знал свое дело, и самое позднее через два дня они должны были снова попасть в Кемт. Сейчас Гроздана старалась не думать о том, что их ждало впереди. Она только молила богов, чтобы Татьяна еще была жива. Пузан мог вполне расправиться с женщиной. В таком случае он умрет. И никакая охрана его не спасет. Конечно, убийство купца, каким бы негодяем он ни был, вызовет шумиху, но им будет что предъявить имперским чиновникам. К тому же в Кемте, который находился на самом краю империи, к законам относились по-своему.

Наемница подошла к брату Горану. Тот методично точил любимую секиру, с которой теперь не расставался. Гроздана залюбовалась. Длинная рукоять была выполнена из неизвестного ей черного дерева и покрыта маленькими бронзовыми бляшками для удобства хвата. Хищное полулунное лезвие благородно изгибалось, демонстрируя свою красоту. С обратной стороны вместо обуха секира имела мощный четырехгранный шип длиной в ладонь, широкий вначале и сужающийся к концу. На самом лезвии скалился разъяренный тигр в окружении древних рун, читать которые она, к сожалению не умела. Очень хорошая работа. И очень хорошая сталь. А в том, что монах мастерски умеет владеть этой штукой, наемница успела убедиться. Уж в этом она понимала. Хороших бойцов воспитывал храм Северной Звезды. Очень хороших. Настолько, что имперские гвардейцы не считали зазорным взять у святых братьев урок-другой, когда те оказывались в столице. Говорят, лет двести назад, когда в империю вторглись дикие, монахи присоединились к имперскому войску. И в разгар битвы на полях Алахавы они прорубились сквозь железную конницу диких, добравшись до золотого шатра. Конг Бакшиш, возглавлявший диких, не был трусом и встретил монахов с саблей в руках. Что его и сгубило. И даже медногрудые, личная охрана конга, не спасли его. Правда, сами монахи тоже полегли все до единого. Но именно смерть конга повернула хрупкую воинскую удачу в сторону имперских войск. В тот день на полях Алахавы остались лежать все воины диких, кроме двоих, которых ослепили и отправили обратно в Великую степь с вестью для Великого кагана. После того разгромного поражения дикие вот уже почти двести лет не отваживаются нападать на империю. Так, мелкие укусы.