День полнолуния - Ольга Покровская

Честно сказать, он все еще побаивался оставаться с Еленой наедине. Черт ее знает, вдруг опять впадет в транс, а второй серии восставших из ада он не выдержит. Именно поэтому Миша старался вести себя как можно громче, увереннее в себе. Пусть лучше эта Лена принимает его за громкого дурака, чем догадается о его страхах.

Она обернулась к нему. Лицо ее за эти несколько дней заметно порозовело, кожа больше не выглядела такой истонченной, хрупкой, словно папиросная бумага. Волосы понемногу отрастали, и голова была покрыта теперь коротким золотистым ежиком. «А че, вполне стильно, — решил про себя Миша. — Похожа на… Как там бишь звали эту инопланетную телку из фантастического фильма моего детства? Вот на нее!»

— Привет, — тихо поздоровалась Елена. — Саша не появлялся?

Ну вот, опять! Какого лешего вообще он оказался дуэньей при этой любящей парочке? Сначала одного успокаивай — очнется она, вот увидишь, все будет хорошо. Потом другую — солдат вернется, ты только жди. Он вообще для этой роли не годится!

— Объявится, куда он денется, — пробасил Грушин. — Оттуда знаешь сколько ехать? Да еще и на перекладных!

— Но он бы хоть позвонил… — вздохнула Елена.

— Мать моя, да откуда ж он позвонит? Ты вообще шаришь, какие там дебри? Еще скажи — емейл пришлет! Да если б до него можно было дозвониться, стали б мы время с тобой терять? Его, между прочим, не ты одна ждешь. Я вчера у секретарши его был, за деньгами заезжал, так там весь офис на ушах. Клиенты телефоны обрывают, орут, требуют. Всем нужен наш чудо-адвокат. А он себе в горах загорает, — Миша делано хохотнул.

По чесноку, его и самого беспокоило отсутствие Тагильцева. Что, если он там плюнул на все, обрил башку и подался в монахи? Или руки на себя наложил от неземной тоски. А че, у таких, слишком много думающих, это бывает. И, главное, никак же ему знать не дашь, что подруга его жива и здорова. Ну вот че делать? В ментовку заявлять о том, что человек пропал? Поначалу он так и собирался — пойти войной на чертовых монахов с ламой во главе, а теперь… Как ни крути, а девка-то очухалась. Так что, может, и не зря они небо коптят, людям-то помогают. За что ж их мусорам сдавать? Короче, с какой стороны ни посмотри, везде затык.

— Извини, я тебя, наверно, достала расспросами, — печально сказала Елена. — Мне просто… все это время, пока я без сознания была, сны такие странные снились… Даже не сны, не знаю, как объяснить. Видения?

— Да ну? — Миша, заинтересовавшись, придвинулся ближе к ее кровати. — Это какие же такие видения?

— Не знаю… — Елена отвела глаза. — Снилось, будто бы я в каком-то затерянном мире. И он огромный, этот мир, только законы в нем совсем не такие, как в нашем. Вот то я оказывалась у лесного озера, то, испугавшись, начинала бежать, прорываться через кусты и вдруг понимала, что нахожусь в больничной палате, а оттуда сразу попадала в какую-то прокопченную кухню в коммуналке. И мне там… очень плохо было, страшно. Я все ждала, что Саша придет за мной, поможет мне выбраться. Иногда даже видела его — нечетко и вдалеке, как сквозь воду. Звала, но он меня не слышал. А все кругом твердили мне, что он никогда за мной не придет, что я останусь там навсегда. А в самом конце я попала в какую-то странную комнату, где кишмя кишели разные существа — какие-то старухи, черти, уродливые создания. Все они хохотали, глумились надо мной, и я в страхе забилась в угол. И вот тогда неожиданно появился Саша. А я уже не могла его позвать, лишилась сил. И думала — все, конец. Сейчас эти совсем заморочат его, и он снова исчезнет, а меня ничто уже не спасет. Но в самый последний момент он как будто услышал что-то, вздрогнул, обернулся и пошел прямо ко мне, расталкивая всех на своем пути. Рванул меня с пола, обнял, подхватил на руки…

— И что? — напряженно спросил Миша, склонившись к Елене.

«Вот он, наверное, ад-то тот самый, в который чертов лама хотел отправить Санька за Еленой, — подумал он. — Только ее-то он как смог загипнотизировать? Эта его хрень на расстоянии тоже, что ли, работает?» Матерь Божья, так вот почему он играть не мог и сны такие странные в такси видел. Этот проклятый старик, выходит, и с другого края света за ним наблюдает…

Миша почему-то опасливо поднял глаза на вентиляционную решетку в потолке и украдкой показал ей кулак.

Елена посмотрела на свои бледные пальцы и покачала головой.

— И ничего. Я открыла глаза и увидела больничную палату — белые стены, жалюзи… и тебя.

— Пф, да уж, не лучшее зрелище после возвращения к жизни, — фыркнул Миша.

— И с тех пор мне все время кажется, — продолжала Елена. — Ну, понимаешь… Что я не по-настоящему очнулась. Что я все еще там, а это просто новый виток сна. Что Саша меня так и не нашел… и никогда уже не найдет, — всхлипнула она.

Миша неловко потоптался на месте. Черт, вот только этого ему не хватало — женских слез. Он их совершенно не мог переносить, просто на куски разваливался.

— Ну вот что, ты это, брось тут сырость разводить, — с напускной суровостью бросил он Елене. — Не знаю, что ты там себе напридумывала. Ты, может, и во сне, но мне можешь поверить на слово, я настоящий. Еще какой, — он неловко подергал себя за бороду. — А Саня приедет, все будет чики-поки, вот увидишь.

— Приедет? — подняла на него мокрые глаза Елена.

— Ха, а то! Он мне там, в горах, все уши прожужжал — Лена-Лена. Приедет, никуда не денется, — уверенно пробасил Миша, помялся, не зная, чем еще успокоить Елену, и наконец произнес: — А ты вот… Знаешь, в чем твоя беда? Ты слишком много думаешь! А это для здоровья вредно. Вот смотри на меня, башка — во! — он постучал согнутым пальцем по лбу. — Пустая, как барабан, а здоров — еще на ваших похоронах простужусь. Тьфу ты, извини! Ну я не то хотел сказать…

Елена невольно улыбнулась:

— Да я понимаю, Миша, не извиняйся.

— Ну ладно… Слушай, я на улицу выскочу покурить — и сразу вернусь. Идет? — пообещал он и с облегчением закрыл за собой дверь палаты.

Все-таки, как ни крути, не создан он для светских бесед с чудом избежавшими смерти девушками. «Простужусь на ваших похоронах» — надо ж так сказануть, во дебил!

Он вышел во двор клиники. Дождь перестал, и сквозь мокрые ветки деревьев проглянуло неяркое осеннее солнце. Слабые лучи его словно купались в лужах на дорожке, расцвечивая их тусклой радугой.

«Черт, надо выдумать какую-нибудь тему для разговора, понейтральнее, — туго соображал Миша. — А то опять как ляпну чего-нибудь. Вот наказание с этой бабой, а?»

Затягиваясь сигаретой, он увидел, как впереди разъехались в сторону автоматические ворота больницы, и во двор въехал «Гелендваген». Покрутился на парковке, затормозил, мотор затих. А потом дверь машины распахнулась, и на больничный двор ступил Александр Тагильцев собственной персоной.

— Мать твою! — Миша аж подавился дымом от собственной сигареты.

В два прыжка он одолел расстояние, отделявшее его от Александра, и со всего маху хлопнул недавнего друга по плечу.