Тайная улыбка - Никки Френч

Я повернулась к ней, по коже побежали мурашки.

— Пожар?

— Здесь был пожар, — повторила она, — Понятно? Весь одиннадцатый класс выгорел до основания, сгорела половина помещения для занятий информатикой.

Она показала на низкое здание из красного кирпича, стоявшее в глубине двора и выглядевшее новее остальной школы.

— Как ужасно, — вздохнула я.

Почувствовала, как меня сначала бросило в жар, а потом в холод.

— Как же это случилось?

— Не удалось никого поймать. Возможно, это произошло из-за шалости детей. Ужасно, на что они способны сейчас, да? А вот и Элли! — Она подняла руку, показывая длинноногой девочке с косичками, чтобы та шла в нашу сторону.

— Так никого и не удалось поймать?

— Счастливого пути, — сказала одна из женщин, поворачиваясь. — Возможно, еще увидимся, если решишься переехать сюда.

Я села в свой автофургон и положила следующую конфету в рот. Пососала ее, пока она не стала тоньше, и потом еще тоньше, и в конце концов распалась и растворилась. Включила зажигание, но продолжала сидеть при холостой работе двигателя, уставясь на новое классное помещение, представляя себе яркое пламя с оранжевыми языками. Месть Симона Риза. Я дрожала в теплой машине. Знак, который я понимала, граффити, нацарапанное на стене: месть Брендана.

Дон был злейшим врагом самому себе во всех отношениях. Курил слишком много. Не придерживался регулярного распорядка дня. Существовал в каком-то общем состоянии неопределенности, которое я стала считать обманчивым, но только до некоторой степени. Когда я покрывала пол лаком, он появился с двумя кружками кофе, мне пришлось отправить его обратно, чтобы он ничего не испортил. Я присоединилась к нему в коридоре, он подал мне кофе и начал размышлять вслух о том, что нужно еще сделать в квартире. Не думаю ли я, что подгнили оконные рамы? (Да, думаю.) Можно ли сделать что-нибудь с трещинами в двери гостиной? (Да, если деньги не проблема.) Я вдыхала аромат крепкого черного кофе, пытаясь заглушить дурной смолистый запах лака для пола.

— Опасно думать об увеличении объема работ во время ремонта, — предупредила я. — Так затраты выходят из-под контроля.

— Я слышал об этом, — сказал Дон, пока пил кофе. — Но проблема в том, что значительно легче все обдумать, когда ремонт уже начинается. Тебе так не кажется?

Я отрицательно покачала головой.

— Всегда найдется, что еще можно сделать, — проговорила я. — Всегда еще что-то можно выявить. Но мне бы хотелось поскорей закончить работу.

— Ты не хочешь получить дополнительную работу?

— Смешно, — сказала я, — но у меня возникло ощущение, что в настоящий момент должна работать не только я. Тебе не кажется, что ты должен работать?

Дон хитро посмотрел на меня.

— У меня есть проблема, — произнес он. — Я страдаю от расстройства, связанного с недостатком внимания.

— Это настоящее заболевание?

— Скорее, это упрощение длинного названия заболевания. Но сегодня тот день, когда я работаю, не выходя из дома.

— Неужели это считается рабочим днем?

— Это время для раздумий и подготовки. Я думаю и пишу, составляю планы.

— А что ты делаешь в остальное время?

— Немного преподаю, принимаю пациентов… и кое-что другое.

— Ты кажешься слишком молодым для этого, — заметила я.

— Ты хочешь сказать «незрелым»?

— Нужно научиться выслушивать комплименты, — возразила я. — Просто на меня это производит глубокое впечатление.

— Думаю, значительно разумнее уметь делать то, что делаешь ты, — согласился он.

— Ты не знаешь и половины этого. Помнишь Брендана, того человека, о котором я тебе рассказывала?

— Да.

— Мне удалось найти его сестру. Она живет в социальном доме в Челмсфорде.

— Ты ездила, чтобы встретиться с ней?

— Да.

— Зачем?

Я не могла придумать краткого ответа, поэтому рассказала обо всем. В частности, о том, что Брендан было ненастоящее имя, и о том, что этот человек сделал в школе.

— Разве не страшно?

— А ты сама не напугана?

— Напугана? — Я отрицательно покачала головой. — Это не про меня. Это относится к другим людям, разве не понятно?

— Трудно сказать.

— Ты сам говорил, что все это звучит зловеще. И что нужно внимательно проанализировать все проявления.

— Может быть.

— Он поджег свою школу. Ты признаешь, что это симптом психического расстройства?

— Что было дальше? Был ли он осужден за поджог? Получал ли он какое-нибудь лечение?

Я глубоко вздохнула:

— Его вообще не поймали.

— Его сестра подтвердила, что он это сделал?

— Читается между строк, это очевидно. Разве ты не уловил схему? Все сходится. Правда или неправда то, что поджоги в детстве являются одним из ранних признаков психопатии?

Я выпила весь кофе, Дон осторожно взял кружку из моей руки.

— Разговор пошел не по тому пути, который задумал я, — проговорил он.

— Что это значит?

— Я собирался сказать, как замечательно, что ты работаешь здесь, и как бы мне хотелось, чтобы мы куда-нибудь пошли выпить. В то же время я собирался сказать, что ты, наверное, всегда раздражаешься и вступаешь в споры, как сейчас. Наверное, еще хотел извиниться, потому что, возможно, такой женщине, как ты, трудно, поскольку ты не можешь выполнять свою работу, чтобы тебе не надоедали такие люди, как я.

Я не могла сдержать улыбку после всего, что услышала.

— А я вместо этого начала говорить об этом психопате, которого знала.

— Вот именно, — согласился Дон. — Я не хотел обидеть тебя.

— Меня нелегко обидеть.

Дон выдержал паузу и посмотрел на меня, словно пытаясь решить, говорю ли я правду.

— Опасаюсь, что ты неправильно поняла то, что я сказал тебе раньше.

— Почему?

— Не думаю, что тебе стоило видеться с этой женщиной.

— Думаешь, это опасно?

Он отпил глоток кофе и посмотрел в чашку с выражением отвращении.

— Холодный, — поморщился он. — Ты должна быть очень осторожной, вмешиваясь в жизнь других людей.

— Я уже говорила тебе, — сказала я, в моем голосе появились более жесткие нотки, — Брендан опасен. Ты не согласен?

— У меня есть коллеги, которые составляют заключение о детях, находящихся в группе риска, для социальных работников. Довольно часто ребенка убивают, пресса обвиняет социальных работников и психиатров, а также полицию за то, что им было известно, что ребенок подвергался опасности, но они не принимали своевременных мер для предупреждения преступления. Но пресса умалчивает о сотнях и тысячах других детей, которые также находятся в этом сером секторе бедности, беззащитности, угроз, безнадежности. И все же большинство из них выходят из этого, оставаясь более или менее порядочными людьми. Но не существует волшебного контрольного списка, Миранда. Ты и представить не можешь, сколько людей, с которыми приходится встречаться мне, находятся на грани. Ты можешь поставить галочку во всех клеточках. Их били, запугивали, насиловали. Да, они могут совершать поджоги. Но кто бы что ни говорил, это еще не делает такого подростка Джеком Потрошителем. Главное же — он исчез из твоей жизни, это больше не твое дело.