Боги, пиво и дурак. Том 4 - Ник Гернар

сюда, конечно, вовсе не для того, чтоб пожрать. Но раз уж здесь оказался, чего отказываться? В последний раз мы ели почти сутки назад!

У меня аж руки дрожали, когда я кромсал жесткую бочину каравая! Выложив на хлеб белое с мясными прожилками соленое сало вперемешку с одрябшими кольцами нарезанного лука, я с наслаждением вонзил зубы во всю эту вкусноту.

О, да!..

Острый луковый сок смешался со вкусом нежного сала и хлеба — как бы пальцы себе не откусить на радостях! Для полного счастья не хватало только стопки, так что я кое-как наколдовал себе бухаловом сто грамм. Водка бодрящим теплом пролилась в желудок. Никакого хмеля в голову не ударило — просто я почувствовал, что снова жив.

— Эй ты, бессовестный жрун в одну харю! — с нескрываемым упреком в голосе крикнул мне Берн. — Офион потребовал, чтобы ты ему подношение принес!

— Уг-гу, — согласно кивнул я, не в силах своим набитым ртом сказать что-то еще.

— Вердикт по нашей битве он тоже скажет только когда ты придешь, — добавил Шрам, хватая первую попавшуюся овцу за ногу.

Да ладно? Правда, что ли?..

— Иди давай овцу вторую лови! — прикрикнул на меня Берн.

— Ща, — с трудом проговорил я, снова запихивая себе в рот хлеб с салом. — Дожую...

— У тебя совесть есть вообще?! — возмутился мой товарищ, оскорбленно раскорячившись в воинственной позе и упирая руки в бока.

— Не-а, — пробубнил я.

— Вообще-то все жрать хотят!

Я с трудом проглотил очередной здоровенный кусок.

— Берн, вообще-то у Азры на плаще всего три пуговицы, и те на груди, — ехидно заметил я. — Ты это, хоть фиговый листочек сорви, что ли...

— Да ну тебя! — ругнулся Берн, но руки с пояса убрал и полы запахнул посильнее.

Шрам, не запариваясь каким-то особенным местом для убоя, разделал овцу прямо там же, где поймал, и выложил сердце на белое блюдо.

— Забирай, — сказал он мне. — Сейчас второе нарисую.

Я поднял окровавленную тарелку с земли.

— И вот заметь, Берн, — с насмешливо-умным видом проговорил я, доедая свой мега-бутерброд. — Здесь все заняты делом. Шрам — режет овец. Я — ем. Один только ты впустую воздух сотрясаешь и яйца проветриваешь...

— Да иди ты!.. — насупился мой приятель.

А Шрам, зыркнув через плечо, усмехнулся, поймал вторую овцу и, раскладывая ее на траве, сказал:

— Вообще-то, Даня, ты сам себе противоречишь, — сказал он, вынимая нож. — С твоих слов получается, Берн сразу занят аж двумя делами, в отличие от нас с тобой...

Но нашему эксгибиционисту поневоле эта тема уже была неинтересна.

— А где ты сало с хлебом нашел? — негромко поинтересовался он, глядя мне в рот глазами оголодавшего кота, которому злобные хозяева не дали десятую креветку.

— Видишь, рядом с Кас телега стоит? Светлый мешок в правом переднем углу. Там еще сыр есть.

— Ага, — обрадованно кивнул Берн. — Заодно и штаны поищу.

— Запасные штаны-сапоги-рубахи были в корзине рядом с посудным ящиком, — подсказал я.

Пока я дожевывал свой бутер, Шрам по-быстрому и умело зарезал овцу, вскрыл ее и плюхнул мне на блюдо еще одно сердце.

— На, неси.

Я кивнул и поспешил к костру, у которого остались только Офеон, Янус и Та’ки. Все остальные, отступив в сторону шагов на двадцать, нетерпеливо переминались с ноги на ногу, с сердитым прищуром поглядывая в мою сторону. Похоже, мой хитрый пассаж с провизией не остался незамеченным.

— Живей давай! — прикрикнул на меня Янус.

Вид у него был самый что ни на есть строгий, но глаза были теплыми, и уголок рта нет-нет да и подергивался вверх — а значит, на самом деле он был доволен.

— Уже тут! — ускорил я шаг.

— Хорош-шшо, — протянул Офион.

— Прошу. Приятного аппетита, — сказал я и поставил перед змеем блюдо.

Божество приблизило ко мне свою морду — так, что я видел собственное отражение в его большой желтой радужке.

— С-сссначит, летающие камни, — прошипел Офион. — Ш-шшшивые летающие камни, пожирающ-щие монстров.

— Ну э-эээ... — замялся я. — Да, в этот раз... Все получилось вот так.

Змей резко дернул головой, издав неприятный резкий звук, словно воздух вырвался из воздушного шарика, почти надутого до отказа.

— Ш-шшшто это?.. — раздраженно и почти угрожающе шикнул Офион. — Ш-шшто за вонь?!

Янус вопросительно приподнял бровь. Я растерянно захлопал глазами. Потом кашлянул и честно признался:

— Лук с салом и сто пятьдесят грамм водки...

— Боги Олимпа! — совсем по-человечески воскликнул Офион. — И пос-сле этого твой учитель именует монстрами моих детей?!

Он отполз от меня и сказал Янусу:

— Твой отпрыс-сск создал пожирающие летающие камни и дышит смрадом разложения!..

В этот раз Ян не сдержал усмешки.

— Ну... Я и не утверждал, что они идеальны. Я говорил, что они сильны.

— Да в нем энергии ос-сталос-сс на один вздох!

— Не будь так уверен, — хмыкнул Янус.

Глазищи змея расширились.

— Тогда пусть он добьет демона. Ес-сли он найдет энергию на ещ-щще один летающ-щий камень, я прис-сснаю, ш-шшто вселенная на твоей стороне, мой с-славный враг!

И опять все смотрели на меня!

Мать вашу Геру, да почему снова я-то?

Но делать было нечего. В моих руках оказался исход всего сражения. И я не мог посрамить возложенного на меня доверия.

Я задумчиво почесал лоб.

— А что значит — «добить демона»? — решил я уточнить. — При условии, что он, вроде как, бессмертный.

— С-сделать его с-слепым, глухим, бес-ссмолвным и недвижимым! — пафосно провозгласил Офион.

Я хмыкнул.

— Ну, для этого мне вторая плита не потребуется. Как говорится, две мясорубки в доме ни к чему — хватит и одной.

Я отошел от костра — туда, где наши парни рубили толстые сухие ветви. И взял топор.

— И... Ш-што ты собираешься сделать? — с любопытством спросил змей.

Я почесал затылок с самым мрачным видом. Я покачал топор в руках.

Покосился на Офиона.

Неужели не вмешается?

Все-таки не чужой, поди. Детеныш! Неужели позволит разделывать его заживо, как размороженного кролика?

Но змей молчал. Он просто ждал. И срать он хотел, из чьего яйца этот переломанный бедолага вылупился.

Демон между тем продолжал