Я клянусь тебе в вечной верности - Мария Сакрытина

И мне просто повезло: любой другой на месте Амира заставил бы меня и убивать, и лгать – я же действительно не взяла с него клятву, прежде чем дать свою. Но Амир оказался достаточно порядочным. Я до сих пор кляну себя за то, что не понимала этого тогда. Но что имеем, редко для нас ценно.

Амир относился ко мне как к наивной девочке. До клятвы я представляла для него лишь помеху. После – я была возможностью помочь. Но он никогда, никогда не обращался со мной как с оружием, и это совершенно не моя заслуга.

В Атстании он пробыл со мной три дня. Гулял по садам, возил в горы, ни на мгновение не оставлял одну. И не надоедал со своими государственными проектами – думаю, к тому моменту он уже понял, что они вызывают у меня только зевоту. Амир напоминал мне Алэра своей заботой, но в нём не было постоянной обречённости последнего. Амир, например, умел смеяться, как никто, и шутить. Иной раз я не могла съесть даже кусок за обедом, слушая его байки. Потрясающий оратор, потрясающий выдумщик. С ним было удивительно легко – как я до клятвы этого не понимала? Те три дня его прикосновений без подтекста, его слова, его взгляды – будь у нас побольше времени, я бы обязательно влюбилась.

Но у него никогда не находилось «побольше» времени на свою чародейку. Впрочем, на себя тоже. Страна важнее. Как-то я пыталась выяснить, есть ли у него возлюбленная. И выяснила – попробуй скрой что-то от любопытной чародейки. Возлюбленной не было, только девушки-служанки, причём из борделя Нижнего города. Заинтересовавшись, я его даже посетила. Это был полезный опыт, но о нём как-нибудь потом.

После отъезда Амира я осталась в Атстании одна – если можно так сказать, ведь меня всегда окружали слуги. Я почти не общалась с ними – большинство из них меня сторонились. К этому я давно привыкла. Мне нравилось сидеть в беседке в саду или выезжать в паланкине в горы. В те дни я даже не чувствовала себя особенно одинокой. У меня не возникло желания позвать волка – я знала, что он сейчас в Мальтии с Лансом. Часто во сне я смотрела его глазами – как Ланс сидит за заваленным письмами столом и трёт виски. Как засыпает прямо в кресле. Как скачет верхом по сельской дороге – кажется, от Пчелиной Заводи к столице.

Всё это странно меня успокаивало.

К тому же мальчик-целитель, думаю, что-то сделал со мной, кроме лечения. Я не впала в чёрную отчаянную грусть и хоть и сожалела о неудавшейся беременности, но всегда знала, что да, у меня будет ещё сын. Всё ещё будет хорошо, обязательно.

Но мне действительно было очень жаль мальчика, ставшего бы напоминанием о той, настоящей любви, которую один глупый рыцарь когда-то испытывал ко мне. Жаль – но и только. Точно, целитель Арий всё-таки поработал и с моим сознанием. Ну что ж, положа руку на сердце, я ему за это только благодарна.

Так прошла седмица в прекрасных жасминовых садах Атстании. И в полном, совершенном покое. Я даже понятия не имела, что где-то гремит война, в моей беседке всегда пели птицы и обворожительно пахло жасмином.

А на закате седьмого дня, как обычно неожиданно, передо мной появился Зак. Грязный, усталый – хорошая ванна ему бы не помешала. Я собиралась распорядиться, но он жестом остановил меня. Я ожидала: снова будет ругать. За Ария хотя бы. До того как я слегла, мы постоянно ссорились – Зак только и делал, что кричал на меня. Из-за ребёнка, из-за моей наивной глупости и по сотне других мелких причин. Я ожидала того же и сейчас.

Но Зак, подойдя, вдруг опустился на колени и порывисто обнял мои ноги.

– Прости меня, Элиза, пожалуйста, прости! – неразборчиво бормотал он, не поднимая глаз.

Первое, что я подумала: целитель поработал и с его сознанием. И что-то там неправильно «повернул».

– Зак? В чём дело? – я попыталась освободиться, но в итоге смогла лишь сесть рядом с ним, и он тут же вцепился в мои руки.

– Я так боялся, что ты умрёшь.

Неужели? Я не сдержала смех.

– Я жива.

Он наконец поднял на меня глаза – не Зака, у него таких отчаянных глаз быть не могло.

Что происходит?

– Ты простишь меня?

– За что?

Он только смотрел, а тишину вечера заполняло пение птиц, очень сладкое, в тон запаху жасмина, и журчание фонтана где-то в стороне.

– Элиза, выходи за меня, – выдохнул вдруг Зак.

Мы не отводили взгляда друг от друга. Я не понимала, что происходит. А он, похоже, не собирался меня отпускать, пока не отвечу.

– Хорошо, действительно, а почему бы и нет?

Выдохнув, Зак закрыл глаза и крепко меня обнял.

– Обещаю, я сделаю тебя счастливой.

«Сделай», – подумала я, находя его губы. Я же прекрасно понимала, что ему на самом деле нужно. Да и мне, если уж на то пошло.

…Ничего я не понимала, дурочка Лизетта. Я-то решила, что Зак с его тягой к позёрству просто разыграл всё и даже не для меня, а для себя. Чтобы было красиво.

Я и не думала, что он был искренен.

Из Атстании Зак увёз меня прямиком на войну. Я сама предложила поехать. Он был странный, Зак, в те дни, и я впервые стала за него волноваться. Мне не хотелось оставлять его одного – для нас, чародеев, одиночество может быть смертельно.

Зак пообещал, что ничего страшного он делать не заставит. И вообще, «это будет лёгкая приятная прогулка». Так и вышло – поверьте, чародею нет нужды смотреть на последствия своего заклинания. Потому ни я, ни Зак ни разу не задержались на поле боя дольше получаса. Почти всё время мы жили в лагере, в шикарном шатре, уставленном богатыми безделушками из нашего дома в столице и устеленном пушистыми шахитскими коврами. И да, большую часть времени мы наслаждались друг другом. А я ещё поглядывала на офицеров – среди них попадались очень симпатичные. Зак даже, ревнуя, пару раз предлагал мне устроить оргию. Нам было забавно это обсуждать, но пробовать – увольте. Я, чародейка, еще могла вынести забавы Заккерия, а он никогда не был особенно нежен, даже если хотел. Простые же люди погибли бы. Я же тогда была, по словам Зака, всё ещё щепетильна во всём, что касалось обмана и смерти. Уроки Валентина не прошли даром.

Настоящую войну я не видела вплоть до сражения… не помню, где оно происходило, а вот дату легко было запомнить – приближалась смена года. Мы собирались праздновать, Зак думал увезти меня в столицу – его давно уже звал Овидий для церемоний, кажется. Король Овидстана любил хвастаться своим чародеем… Но мальтийцы спутали нам все планы – до этого они послушно отступали, не панически, но достаточно быстро. А тут неожиданно большой отряд очутился прямо у нас в тылу, в лагере.

Не окажись там же, в лагере, нас с Заком, победа была бы у мальтийцев в руках. Они здорово застали нас врасплох. Но неожиданность – лишь укол булавкой для чародея.

Зак порвал их в клочья – в переносном, а некоторых – и в прямом смысле. Я помню, как бродила по лагерю, держа над ним щит, чтобы наши могли перенести раненых и их не достали вражеские стрелы – мальтийцы дрались отчаянно, не желая отступать. Но это было лишь дело времени: Зак добивал их, как наигравшийся с мышами кот.