Крещение огнем - Анджей Сапковский

– В сколь дальние страны прикажешь удалиться? –медленно спросил Регис. – Ведь ты – ведьмак и знаешь обо мне. Когда разберешьсясо своей проблемой, когда покончишь со всем, с чем тебе надо покончить, ты,вероятно, вернешься в эти пределы. Ты знаешь, где я обретаюсь, где бываю, чемзанимаюсь. Будешь меня преследовать?

– Не исключено. Если заплатят. Я – ведьмак.

– Желаю удачи. – Регис застегнул торбу, развернул плащ.– Бывай. Да, вот еще что. Сколь высока должна быть плата за мою голову, чтобыты соблаговолил обеспокоить себя? Как ты меня оцениваешь?

– Дьявольски высоко.

– Ты щекочешь мое тщеславие. А конкретно?

– Валяй отсюда, Регис.

– Незамедлительно. Но сначала назначь за меня цену.Пожалуйста.

– За обычного вампира я брал столько, сколько стоит хорошийконь под седло. Но ведь ты – необычный.

– Так сколько?

– Сомневаюсь. – Голос ведьмака был холоден как лед. –Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь смог такую услугу оплатить.

– Понимаю и благодарю, – усмехнулся вампир, на этот разпоказав зубы. Мильва и Кагыр попятились, а Лютик с трудом сдержал крик ужаса.

– Ну всего! Успеха вам!

– Всего, Регис, взаимно.

Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой тряхнул плащом,закутался в него и исчез. Просто взял и исчез.

***

– Теперь, – Геральт повернулся, все еще держа обнаженныймеч в руке, – твоя очередь, нильфгаардец.

– Нет, – зло прервала Мильва. – С нас хватит. По коням,выбираемся отсюда! Река крик несет, не успеем обернуться, как на горб сядут!

– Я с ним вместе не поеду.

– Ну так езжай один! – крикнула разъяренная не на шуткуМильва. – В другую сторону! У нас уже вот где твои фокусы сидят, ведьмак!Региса прогнал, а ведь он спас тебе жизнь. Но это твое дело. А вот Кагыр спасменя, и он мне друг! Если тебе он враг, то возвращайся в Армерию, скатертьюдорога! Там твои дружки уже с петлей поджидают!

– Не кричи.

– Так не стой пень пнем. Подсоби посадить Лютика намерина.

– Ты сохранила наших лошадей! Плотву тоже?

– Он сохранил, – кивнула она на Кагыра. – Ну, в путь.

***

Переправившись через Ину, они поехали правым берегом реки,по мелким разливам, через лозняк и старицы, через поймы и заболотины, гудящиекваканьем лягушек, кряканьем невидимых уток и чирков. День вспыхнул краснымсолнцем, слепя глаза, заблестел на зеркалах озерков, заросших кубышками, а онисвернули к тому месту, где один из многочисленных рукавов Ины впадал в Яругу.Теперь их охватили мрачные, угрюмые леса, в которых деревья вырастали прямо иззеленой от ряски трясины.

Мильва ехала впереди, рядом с ведьмаком, пересказывая емуто, что узнала от Кагыра. Геральт хранил гробовое молчание, ни разу не повернулголовы, не взглянул на нильфгаардца, ехавшего позади и помогавшего поэту. Лютиктихонько постанывал, ругался и жаловался на головную боль, но держался героем ине задерживал движения. То, что нашелся Пегас и притороченная к седлу лютня,заметно поправило его самочувствие.

К полудню снова выехали на освещенные солнцем заливные луга,за которыми растянулась широкая гладь Большой Яруги. Перебрались через старицы,перешли бродом мели и рукава. И попали на остров, сухое место среди болот изарослей, разбросанных между многочисленными рукавами реки. Остров зароскустарником и лозняком, было здесь и несколько крупных деревьев, голых,усохших, белых от бакланьего помета.

Мильва обнаружила в камышах лодку, которую, видимо, загналосюда течением. Она же первой высмотрела меж ив полянку, прекрасное место дляотдыха.

Остановились, и тогда ведьмак решил, что пришло времяпоговорить с нильфгаардцем с глазу на глаз.

***

– Я подарил тебе жизнь на Танедде. Жаль мне тебя стало,молокосос. Самая большая ошибка в моей жизни. Утром я выпустил из-под ножавысшего вампира, у которого на совести наверняка не одна человеческая жизнь. Адолжен был бы убить. Но я думал не о нем, потому что у меня голова занятатолько одним: добраться до тех, кто причинил зло Цири. Я поклялся себе, что онизаплатят за это кровью. Кагыр молчал.

– То, что ты рассказал Мильве, ничего не меняет. Изэтого следует лишь одно: на Танедде тебе не удалось похитить Цири, хоть ты иочень старался. И теперь ты тащишься за мной, думая, что я снова приведу тебя кней и ты опять наложишь на нее лапу. Рассчитываешь на то, что тогда твойимператор, может быть, подарит тебе жизнь, не отправит на эшафот.

Кагыр молчал. Геральт чувствовал себя скверно. Оченьскверно.

– Из-за тебя она кричала по ночам, – буркнул он. – В еедетских глазах ты превратился в кошмар. А ведь ты был и остаешься толькоорудием, всего лишь жалким слугой своего императора. Не знаю, что ты с нейсделал, чтобы стать для нее кошмаром. А еще хуже, что я не понимаю, почему,несмотря на все это, я не могу тебя убить. Не понимаю, что меня удерживает.

– Может, то, – тихо сказал Кагыр, – что наперекор всемпредположениям и видимостям у нас с тобой есть нечто общее. У тебя и у меня?

– Интересно, что?

– Как и ты, я хочу спасти Цири. Как и ты, я непереживаю, когда вижу, что кого-то это удивляет и возмущает. Как и ты, я ненамерен никому объяснять, почему это происходит.

– Ты кончил?

– Нет.

– Тогда слушаю.

– Цири, – медленно проговорил нильфгаардец, – едет налошади через пыльную деревню. С шестеркой молодых людей. Среди них – короткоостриженная девушка. Цири пляшет в сарае на столе, и она счастлива.

– Мильва пересказала тебе мои сны.

– Нет. Она не рассказала мне нечего. Ты не веришь?

– Нет.

Кагыр опустил голову, покрутил каблуком в песке.

– Я забыл, – сказал он, – что ты не можешь мне верить,не можешь доверять. Понимаю. Но ведь ты, как и я, видел еще один сон. Сон, окотором никому не рассказывал. И вряд ли захочешь.

***