Выход А - Евгения Батурина

А Гоша уже вышел из-за стола и ждал, когда же я отдам ему коробку для люстры.

– Вот, – сказала я очень независимым тоном. – Там лампочки. Е-27. Надеюсь, это хороший подарок.

– Ладно, – произнес Гоша спокойно, но озадаченно. Развязал бант, заглянул в коробку. – И правда лампочки. Спасибо. Это… очень нужная вещь.

И, поставив нужную вещь на крышку рояля, подвел меня к столу.

– Познакомься. Таню, Анну Иосифовну, Дору Иосифовну и своего сына ты знаешь. Справа Лена, наш администратор, – он указал на красавицу.

– Да, точно, Лена, – вспомнила я вслух и сразу похвасталась: – А я знаю другого администратора, и ее тоже зовут Лена!

– Всех зовут Лена, – вздохнула Лена, протягивая мне руку. – Надеюсь, вы не будете нас путать.

Интересно, она в курсе, что отличается от всего населения Земли несусветной красотой?

– Я Паша, – почти закричал лысый мужик с кудрявой бородой и подвинулся, чтобы я села рядом с ним. – Павел Серов.

– Наш с Риббентропом друг, – уточнил Гоша. – Из Воронежа. Там дальше группа «Рыжие» из Калининграда. Будут сегодня выступать в клубе.

Со всей страны люди приехали на праздник люстры. Умеет Боря-Риббентроп создавать инфоповоды и развлекать публику.

– Бородатый человек у окна – наш звукорежиссер Хан, – закончил Гоша представление.

– Звукоинженер, – поправил лохматый Хан и больше не произнес ни слова.

– А почему ж вы, девушка, такая бледная и грустная? – спросил меня Паша из Воронежа. Он-то был разговорчив. – Солнца в вашей Москве не хватает небось. Серотонина. И что-то я имени вашего не расслышал.

Я серьезно отрекомендовалась:

– Серотонина Козлюк. Очень приятно.

Паша завис, а Гоша улыбнулся, на этот раз вроде бы мне.

– Вы на такси приехали? – поддержал светскую беседу Павел. – Дорого у вас?

– На метро, дешево, – ответила я. – Не люблю таксистов. Нервные, руль держат плохо, слушают дурную музыку и не могут помолчать. Я и сама такая же, но хотя бы осознаю это и машину не вожу.

Пришел Боря, принес штопор с вензелями – по виду платиновый. Все задвигались, потянулись к бутылкам и еде. Дора Иосифовна через стол уточнила у меня, можно ли Кузе газировку. Кузя возмущенно гарантировал, что, конечно, можно. Таня попросила папу сделать ей коктейль из колы и фанты. Звукоинженер Хан молча хлопнул шампанским. Красавица Лена протянула мне бокал – у нее оказался лишний (конечно, к некоторым природа стабильно щедра!). Паша спросил, белое вино я буду или красное, а пока положил в мою тарелку гору крабового салата. Решил, значит, ухаживать. Прекрасно. Павел Серов из Воронежа. Уеду к нему, мы объединим финансы, усилия и фамилии, откроем закусочную «Серенький козлик».

– Дорогие друзья! – Боря, только было усевшийся, снова встал во весь рост. Он почти задевал люстру головой. – Нам пора выпить. У всех бокалы наполнены?

Дети нестройным дуэтом закричали, что да, у всех.

– Отлично, – продолжал Боря. – Я хотел бы произнести первый тост. На правах хозяина и автора идеи. Я очень рад, что все вы побросали свои дела и явились сюда в середине рабочей недели, некоторые даже из других городов. И вас можно понять! Мы все семья, и повод великолепный.

– Ага, – перебил его бородатый Паша. – А в следующем году и отмечать нельзя! По русской традиции.

Да, в России не принято каждый год праздновать водружение люстр. Удивительно.

– Тебе виднее, Паш, мы с Петровичем больше по нерусским традициям, но я все-таки договорю, – Боря задумался, посмотрел наверх, на люстру, собрался с мыслями. – Тост посвящается тебе, мой друг. Лучший друг. Главный в моей жизни.

Я опустила глаза в тарелку. Вот это уже неловко. Фарс какой-то – называть люстру лучшим другом в присутствии настоящих друзей.

– Мы познакомились, когда я стукнул тебя в песочнице лопаткой, а ты меня в ответ – ведром…

Это как?!

– …и с тех пор не сделали друг другу ничего плохого. Я всегда мог на тебя положиться. Не знаю никого прямее, честнее и порядочнее, чем ты. Любой из присутствующих подтвердит – ты человек без подвоха.

Человек?!

– …Сегодня тебе тридцать девять лет. Поздравляю тебя с этим и умолкаю, пока никто не зарыдал. С днем рождения, дорогой Гойко!

– Что? – ахнула я тихо, а на самом деле очень громко.

Жозефина, сидевшая рядом, опустила руку на мое колено и прошептала: «Ну прости!»

Гоша чокался с гостями, принимал поздравления. Я тоже оторопело протянула в его сторону бокал. Дзынь.

Пока все засыпали именинника добрыми словами и пожеланиями, Жозефина и Паша в стереорежиме, с двух сторон пытались мне что-то втолковать. Было трудно сосредоточиться, в голове шумело, вино я выпила залпом.

– Я весной открываю магазин саженцев. Всякое там будет, и помидоры разные, и георгины. Уже и помещение снял, а мать моя продавцом встанет, она в растениях разбирается. Дело верное, дачники точно набегут! – это Паша говорил.

– Я просто хотела, чтобы ты пришла. А ты бы не пришла, если бы знала про его день рождения. Люстру реально недавно повесили! – а это Жозефина.

Мне очень хотелось их остановить, как-то выключить обоих.

– Назовите магазин «Побеги из Шоушенка», – предложила я ему.

– Ненавижу тебя, – сказала я ей.

Они замолчали, обдумывая мои слова. Я стряхнула с одного колена руку Жозефины, с другого – руку Павла (оказывается, он ее уже там пристроил) и медленно пошла на кухню. Можно, конечно, запрыгнуть в угги и умчаться в Нехорошую квартиру переживать позор, но здесь мой ребенок. Коварная Жозефина все предусмотрела.

А вот, кстати, и она. Вошла тяжелой поступью, разъяренная, с раздувающимися ноздрями. Пихнула меня на барный табурет.

– Хватит истерить! – приказала сестра Ж., которую мне в тот момент совсем не хотелось называть сестрой. – Не за что тебе меня ненавидеть.

– Конечно, – легко согласилась я. – Просто ты не хочешь целоваться с Борей, а бывать на его вечеринках хочешь. И тебе удобнее ходить туда со мной. Ну, как в клуб с некрасивой подружкой. Поэтому ты решила выставить меня идиоткой – некрасивые подружки для этого и нужны. Я только что поклонилась люстре и вручила имениннику восемь светодиодных ламп.

Выстрелом грохнула входная дверь.

– Идиотка! – подтвердила Жозефина мои слова. – Я могу ходить на вечеринки одна. Я не хочу, чтобы ты была одна. Ну натворила ты дел с этим своим Антоном. Закрыла гештальт. Бывает. Теперь, для равновесия, сделай что-то умное. Пойди поговори с Гошей. Он же тебе нравится.

– Нет, не нравится! – выпалила я. – Совсем даже не нравится. И он меня… подавляет своим равнодушием.

– Он просто взрослый. И честный – человек без подвоха, как Боря и сказал. Нет, он не будет за тобой бегать и отвечать на многозначительные СМС, туманы твои руками разводить. Ты сказала «нет», и он это понял как «нет». Ему, блин, тридцать девять лет, как мы выяснили.