Исцеление любовью - Тесса Дэр

Между тем Рэнсом продолжал:

– Но потом, ближе ко второму похищению Крессиды, сюжет начинает меняться. Словно хороший виски, выдержанный в бочке. Появляется глубинный смысл, более тонкие оттенки чувств. Слова рисуют такие яркие и живые картины. Я будто видел мысленно все происходящее. Так отчетливо, словно сам стал свидетелем этих событий, но тем не менее сюжет не переставал удивлять меня. К тому времени, как мы добрались до финала, точнее, до того места, где он отсутствует, я словно прирос к стулу. Таверна перестала существовать. Я поймал себя на мысли, что почти хочу быть Ульриком. И даже, признаться, увлекся Крессидой.

Иззи в отчаянии всхлипнула.

– Но самое большое потрясение не имело никакого отношения к героям этих сказок. – Он сел и повернулся к ней. Казалось, он прозрел и смотрит на нее в упор. – Оно было связано с тобой.

Ее сердце затрепетало.

Боже… Он все понял.

– Да, – подтвердил он ее опасения. – Теперь я знаю правду.

Вот, значит, как… Загадка продолжительностью тринадцать лет разгадана. Он все понял.

У Иззи остался лишь один возможный выход.

Бежать.

С мучительным вздохом Иззи пробила ледяной панцирь паники, вылетела из большого зала и понеслась к винтовой лестнице.

– Иззи!

Она не остановилась.

Он гнался за ней.

– Иззи, стой! Не убегай от меня, черт возьми! Не смей убегать!

В коридоре она споткнулась и, чтобы не упасть, прижала ладонь к стене.

А ведь он прав. Леди Эмили Ривердейл сбежала от него. Виной тому стали истории Иззи, в итоге была погублена жизнь Рэнсома.

И теперь она, Иззи, обязана дать Рэнсому хотя бы одно – шанс поговорить с ней лицом к лицу.

Она остановилась и повернулась к преследователю.

– Рэнсом, я… представить себе не могу, что ты сейчас чувствуешь.

– А по-моему, еще как можешь.

Он схватил ее за талию и увлек в ближайшую комнату – ею оказалась недавно обновленная, но так и стоящая без дела большая спальня.

Рэнсом пинком закрыл дверь за собой.

– Ведь выдумала же ты все эти диковинные истории. Значит, способна многое вообразить. – Продолжая говорить, он оттеснял ее к кровати. – Так что, наверное, ты сможешь представить себя на моем месте – когда я сидел сначала у викария, потом на постоялом дворе, потом в той сомнительной таверне, и до меня постепенно доходило, что автором этих сказок был вовсе не сэр Генри Гуднайт. Этим автором всегда была ты и только ты.

Край матраса уперся сзади в ноги Иззи, и она повалилась навзничь на постель. Рэнсом упал следом, придавив ее всем весом к матрасу.

– Так ответь мне… – Его голос звучал мрачно и казался гулким, как эхо в пещере. – Ты можешь представить себе, что я чувствовал? Можешь назвать чувство, переполнившее мою грудь так, что стало больно ребрам?

– Гнев, – полуобморочным голосом предположила она.

Он покачал головой.

– Неверно.

– Ярость? Боль, вызванная предательством?

– Нет и еще раз нет. – Он коснулся ее губ, обвел их пальцем. – Это была гордость. О, моя Иззи, как я гордился тобой! Я боялся, что мое сердце лопнет.

А ее сердце почти перестало биться.

– Гордился… – У нее вырвался всхлип. – Что это значит? С какой стати ты гордился мной?

– Брось эти глупости. Рядом со мной можешь больше не притворяться. – Он стер с ее лица слезы. – Я гордился потому, что эти сказки написала ты. Все до единой.

– Да, и значит, во всем виновата только я. Это из-за меня сбежала леди Эмили. Твои раны и слепота – тоже моя вина. И даже в том, что ты рискуешь потерять все, что у тебя есть, не виноват никто, кроме меня.

– В таком случае все, что я могу сказать… – он сделал медленный вдох и выдох. – Благослови тебя Господь! Спасибо.

– На самом деле ты так не считаешь.

– Считаю. Если бы ты не научила глупую и взбалмошную Эмили Ривердейл мечтать о любви, у меня не появилось бы шанса самому поверить в нее. Я не приехал бы сюда. И не встретил бы тебя. А если бы и встретил, то в своей надменности и расчетливости не подпустил бы к себе.

Он уткнулся лицом в ее шею.

– Иззи, я всем обязан тебе. Ты моя душа. Моя жизнь. Не покидай меня.

Ее сердце наполнилось нежностью.

– Никогда! – Она обвила его шею руками и крепко прижала его к себе. – Если ты только позволишь, я никогда тебя не отпущу.

Они поцеловались крепко и нежно. И медленно. Словно все время на свете принадлежало им двоим.

– Прости за все, что сказал раньше, – прошептал он. – За все мои глупости. Я повел себя как последний болван. Я уничтожил весь твой труд. Хуже того, я разрушил собственные планы.

Она нахмурилась.

– Собственные планы? Какие?

– Ну, прежде всего… – Он приподнялся на локтях. – Сегодня я намеревался соблазнить тебя и затащить в эту постель.

Иззи с трудом сглотнула.

– Эти планы изменились?

«Пожалуйста, скажи нет. Прошу тебя!»

– Разумеется. – Он выпрямился, поставив колени по обе стороны от ее талии. – По-моему, соблазнение сейчас неуместно. Я считаю, что тобой давно пора овладеть.

Ее пронзил трепет.

«Да!»

Именно этого она жаждала в глубине души – чтобы он принимал решения сам. В доме Гуднайт Иззи была главной с десяти лет. И все эти годы она не прекращала лихорадочно писать сказки, чтобы на столе всегда был хлеб, а в светильниках – масло. Вдобавок ей постоянно приходилось помнить о том, что истину надо скрывать, а значит, в любом разговоре проявлять осторожность и вовремя придерживать язык. Следить, чтобы ни одна живая душа не догадалась, как обстоит дело на самом деле. Потому что она оберегала не только доход своей семьи, но и мечты и надежды тысяч читателей.

И все это время Иззи хотела, чтобы кто-нибудь позаботился о ней. Об этом она мечтала. О мужчине, достаточно сильном, чтобы защищать ее, и смелом настолько, чтобы принять ее такой, какая она есть. И готовым назвать ее своей.

Да, она слишком долго ждала этого момента. Всю жизнь.

Но сегодня ее мечта не могла исполниться.

Когда Рэнсом переплел пальцы с ее пальцами и попытался уложить ее на постель, Иззи не поддалась.

– Нет.

Он нахмурился.

– Нет?

– Не так. Я не могу позволить тебе овладеть мною.

Воспользовавшись его замешательством, она высвободилась и перевернулась на постели так, что уселась на распростертого Рэнсома верхом.