Герцог из ее грез - Софи Барнс

– Амелия…

– Да черт тебя побери, Томас! – Ей не хотелось опускаться до грубости, однако он довел ее ранимую душу до предела, за которым уже невозможно было сдерживаться. – Я знаю, что у тебя была любовница, которую ты обожал до потери сознания. Я знаю, что она умерла, когда родила Джереми, и это разбило тебе сердце. Еще я знаю, что никогда не буду значить для тебя столько же, сколько она, – так в чем тогда смысл этого разговора? Чего ты от меня хочешь?

Амелия замолчала, и это длилось целую вечность – тишина, нарушаемая лишь их дыханием, глубоким и неровным, словно они оба пробежали добрую милю. Когда Томас заговорил, его тихий голос то и дело прерывался от сильного волнения.

– Ты хоть немного понимаешь, какую боль причиняешь мне своими словами?

То, что он сказал, выбило Амелию из колеи. Было в нем что-то такое, отчего ее кожа начинала пылать, а все мысли были лишь о нежных ласках и безудержном наслаждении. Но все это, конечно, лишь фантазии. Перед ней стоял герцог Ковентри – человек, который совершенно ясно дал ей понять, что у него нет ни малейшего желания идти по пути, который виделся Амелии в ее грезах. И все же он шагнул к ней, и его рука неожиданно взяла ее за локоть; пальцы пробежали к плечу, вызывая у девушки сладкое замирание сердца, коснулись ключицы и остановились на затылке.

– Пожалуйста, не нужно! – взмолилась Амелия. Она умрет, если он будет продолжать в том же духе. Этого просто не может быть. Как же это мучительно… О боже… – Не надо, прошу тебя!

Его рука застыла на ее щеке.

– А если я скажу вам, что у меня не было никакой возлюбленной, нет призрака, с которым вам нужно было бы соперничать, нет давно погибшей любви – и воспоминаний о другой женщине, которая была для меня якобы важнее вас?

У Амелии замерло сердце. По крайней мере, так ей показалось. В эту минуту она готова была отдать все на свете, лишь бы увидеть лицо Ковентри и понять, правду ли он говорит.

– Объяснитесь.

Его рука бессильно упала, и наступило молчание. Амелия поборола нестерпимое желание добиться от него ответа на свой вопрос. Она держала себя в руках, не давая воли чувствам.

– Джереми мне не сын, Амелия. Он – сын моей сестры.

Ее губы приоткрылись, и она выдохнула:

– Что?

– Ее соблазнили. Когда она умерла во время родов, я дал клятву заботиться о Джереми как о собственном сыне.

– Ну да, внебрачный сын герцога – это совсем не то что внебрачный сын незамужней леди и… – Амелия моргнула. – А кто отец Джереми?

Повеяло холодком. Когда Томас заговорил снова, его голос звучал очень напряженно.

– Гнусный тип, который предал их обоих.

– Он джентльмен?

– Это молодой человек с титулом, но вряд ли его можно назвать джентльменом. – Ветерок зашелестел в кронах деревьев, и у Амелии по коже побежали мурашки, когда Томас добавил: – Это младший брат Филдинга.

В памяти Амелии всплыли слова Рафа, который что-то говорил об этом. Она коротко вздохнула.

– Филдинг сделал вид, будто ничего не произошло, не так ли? Вот почему ты так его не любишь.

– Он узнал об их свидании, которое произошло в одном из моих поместий во время званого обеда. Филдингу очень хотелось избежать огласки и скоропалительной женитьбы брата, поэтому он помог ему покинуть Англию, прежде чем я обо всем узнал.

– А если брат Филдинга вернется?

– Он до сих пор остается за границей. Я по-прежнему вправе требовать удовлетворения, если пожелаю. Но в свете это происшествие давным-давно позабыто, так что я решил ничего не предпринимать.

То, что сейчас открыл ей Томас, вызвало у Амелии величайшее уважение к нему; она еще никогда такого не испытывала. Для того чтобы защитить сестру и ее сына, герцог поставил на кон свою репутацию, пожертвовал собственным будущим и запретил себе думать о мести, к которой, несомненно, стремилась его душа.

– Дело вот в чем, – продолжал Томас, и на этот раз Амелия не протестовала против того, что он держит ее за руку. – Вот уже пять лет я убеждаю себя в том, что не вправе жениться, что в моем доме нет места для супруги и что свою ответственность я не могу делить ни с кем. Но очень может быть, что здесь я ошибаюсь. – Его рука легла ей на талию, и он неожиданно притянул Амелию к себе. – Возможно, Джереми необходима мать.

– Что ты сказал? – Амелия затаила дыхание.

Другая его рука приподняла ее подбородок, и большой палец стал поглаживать щеку. Амелия ощутила, как искорки тепла и нежности проникают в нее и пронизывают все ее существо, с головы до пят.

– Я видел, как Джереми реагирует на твое присутствие, Амелия, – никогда прежде он не выглядел таким счастливым. Я уж не говорю о том, что ты вообще любишь заботиться о детях и смотришь на жизнь с оптимизмом. У меня нет ни малейших сомнений в том, что Джереми будет гораздо лучше, если ты всегда будешь рядом с ним и… – Герцог вдруг замолчал, тихонько выругался и наконец произнес: – Я пока что не делаю тебе формального предложения – ну, до тех пор, пока мы оба не будем совершенно уверены в том, что хотим вступить в брак. Я просто хотел сообщить тебе о своих намерениях.

– И каковы же они?

Замерев, Амелия ждала его ответа. Ковентри вздохнул:

– Мне бы хотелось, чтобы ты дала мне возможность поухаживать за тобой.

Такая перспектива привела девушку в восторг. Ей не хотелось разрушать очарование этой минуты вопросом о том, каковы же его чувства к ней. То, что Ковентри готов был доверить ей воспитание Джереми и заботу о нем, говорило об уважении. Значит, возможно и то, что… Во всяком случае, теперь у нее появилась надежда, которой не было прежде, – на то, что в один прекрасный день Ковентри полюбит ее так же горячо и искренне, как и она его. Ответ на его просьбу пришел сам собой.

– И когда же ты намерен начать?

– Прямо сейчас.

Рука герцога скользнула ей на затылок, и внезапно он крепко прижал Амелию к себе. Их губы соприкоснулись, и к глазам девушки подступили слезы. В крови забушевали желания, копившиеся годами и ожидавшие своего часа; желания, которые приходилось сдерживать, столь острые, что ей едва удавалось с ними справляться.

Амелия обхватила Томаса руками за шею и прижалась к нему всем телом, выгнувшись, чтобы полнее его ощутить; его рука, лежавшая у нее на талии, поднялась выше, лаская спину.

– Амелия…

Ее имя, произнесенное шепотом, согрело ей щеку, а Томас тем временем покрывал поцелуями ее лицо, продвигаясь к шее, и каждое его лобзание еще долго горело на ней жарким пламенем.

– Что?

Пальцы Амелии ерошили ему волосы. Она воспользовалась возможностью и прикоснулась к нему без всяких извинений. Она мечтала об этом: о том, чтобы отбросить запреты и условности. Губы герцога прижимались к ее подбородку, зубы чуть-чуть покусывали нежную кожу, и от этого в ней лавиной нарастало огромное наслаждение.