Удар отложенной смерти - Инна Тронина

Озирский в очередной раз подивился женской проницательности, но вслух ничего не сказал.

– И всё же… – Андрею надоело молчать, а Власта так и сидела неподвижно.

– Что делать – пришлось просить Обера. Время поджимало. И как вы только узнали про «царскую водку»? Без «слива» вряд ли смогли бы. Веталь считает, что не надо было Кислякова посвящать в эти тонкости. А от него и вся бригада узнала. Пришлось подтирать за собой…

– Ты права, если честно, – подтвердил Андрей. – И Веталь как в воду глядел. Но ты всё-таки попробуй повлиять на него? Люди ведь погибнут в самолётах. А за что, собственно? Они-то тут причём?

– Я-то попробую… – Власта стащила с плеч боа и бросила его на тахту. – Но ведь ты знаешь нрав Веталя. Во всех случаях я здорово рискую. – Власта сняла митенки и отправила их вслед за боа. – Веталь не терпит, когда влезают в его дела – даже если это я…

– Чего ты хочешь? – Андрей, в принципе, уже всё понял.

Он ждал звонка Обера, и в данный момент напряжение достигло апогея. Каждая жилка в нём трепетала, и потому Озирский боялся сейчас сплоховать. Кроме того, он был действительно болен, и раздеваться при Власте ему совершенно не хотелось.

– Чего я хочу? – Власта качнулась к нему, обняла за плечи. – Тебя хочу, а больше ничего.

Она откинула назад волосы, завела руку за спину и расстегнула «молнию» на платье. Бархат легко соскользнул к её ногам.

– А чем ты, мусорок, ещё заплатить-то можешь? Сейчас всё – по бартеру, и это тоже…

– Да уж понятно. – Андрей понял, что именно сегодня Ленке придётся изменить. Сейчас Власта – хозяйка положения. В принципе, Озирский не имел ничего против небольшого приключения, но только не сию минуту. Впрочем, он давно привык превозмогать себя.

Андрей умоляюще смотрел на телефонный аппарат, стоящий на столике у тахты, но тот упрямо молчал.

– Понятно? Ну и ладушки! – Власта привычно раздевалась, и очень быстро осталась без ничего. Теперь на ней были только туфли и украшения, но почему-то казалось, что она одета – во что-то тёмное и узкое.

Ругая последними словами и Обера, и Веталя, и неповинный телефон, Озирский принялся стаскивать свитер. Власта тем временем рывком выдвинула ящик полированного комода. Порылась в бумажках и вытащила фотографию три на четыре. Она положила карточку на свою узкую, горячую ладонь и протянула Андрею.

– Видишь? Храню. С тех пор…

– Ты что, рехнулась? – Андрей отнял у неё фотку и сунул в карман своих джинсов. – Если найдёт Веталь, он лично отрежет тебе все прелести…

Он вспомнил, что этот снимок был сделан пять лет назад, для удостоверения таможенника. Он тогда сфотографировался в форме, и вышел очень удачно. Только Власта-то откуда раздобыла снимок? Впрочем, сейчас это уже неважно…

– Верни! – Голая вакханка подбоченилась Ноздри её угрожающе раздулись. – Верни сейчас же!

Андрей знал взрывной характер своей подруги. Но оставить в её квартире такой компромат не мог. Окаянный телефон всё молчал. Чёрт, то ли Обер не договорился с Веталем, то ли позвонить никак не может…

Когда Озирский снял футболку, Власта увидела синяки, ссадины и вмятины от каблуков Ременюка. Она громко ахнула, прикрыв рот рукой.

– Господи! Что это?!

– Последствия вашей авантюры. Золото-то в партии шло с Шафировского. Вот там и оставили мне автографы на вечную память. Ладно, в печь не засунули. А насчёт фотки… Я только тебе добра желаю. Мне-то наплевать, если честно.

– Добра? – Власта, содрогаясь от бешеного желания, положила руки на плечи Андрея. Того словно ударило током. Он понял, что сознание уходит, и дальше сопротивляться бессмысленно. – Добра… – хрипло повторила Власта, расстёгивая «молнию» на его джинсах. – Ради этой минуты я пожертвую всем, даже жизнью. Хочешь, я Веталя сделаю? Думаешь, не смогу? Ты только прикажи! О, если бы ты только знал, как долго я ждала… Ещё в школе мечтала потерять с тобой невинность. Но ты на меня наплевал – на чистую девочку! Предпочёл Нику Марьясову, которую уже трахали в очередь. Пришлось идти за старого импотента с деньгами. Он по-нормальному не мог, совсем. Только минет, и пальцами…

– Я женат, и я – свинья…

Озирский без сил упал на тахту. Телефон безмолвствовал, и Андрей понял – у Филиппа что-то сорвалось.

А Обер в это время всё никак не мог уйти из-за стола, чтобы позвонить.

– Да хватит ангела из себя строить! Можно подумать, ты ей не изменял. – Власта обняла Андрея, сцепив пальцы за его спиной. Потом откинулась назад, и в её чёрных глазах задрожали хрустальные слёзы. – Не смотри на меня так – я этого не заслуживаю. Все мужики лезут, как обдолбанные, а тут я сама предлагаю… Два удовольствия сразу! Ленка давно в больнице, а ты всё один живёшь. В монастырь, что ли, собрался?..

Власта вдруг опустилась на колени, прижалась так тесно, что Озирский окончательно сдался. Жаркие ласки южной женщины доводили его до неистовства, и позабылись все беды, все печали и тревоги. Остались только они одни – в целом мире.

Андрей и Власта с упоением целовались, когда раздался мелодичный телефонный звонок. Озирский вырвался из объятий своей подруги и схватил трубку, отбрасывая растрёпанные волосы.

– Алло!

Андрей постарался так изменить голос, чтобы его невозможно было узнать.

Филипп, тем не менее, не оплошал.

– Добрый вечер! Марину Петровну можно позвать?

– Извините, но вы ошиблись номером…

– Прошу прощения, – поспешно сказал Обер. И в трубке послышались короткие гудки.

Андрей слушал их и улыбался. Власта грустно смотрела на него, понимая, что совсем близкое счастье тает, как дым. Похоже, удалось справиться и без неё. А, значит, платить не за что…

– Порядок! Поздравь меня! – Андрей перекатился на бок и крепко обнял Власту. – Ну, не дуйся! Как я счастлив, если бы ты знала! Ты чего ревёшь? Думаешь, сбегу? Не тут-то было! Теперь я сделаю всё от души, а не из-под палки. Ты ещё пощады попросишь, обещаю…

– Зажги свет! Люстру! На всю ночь… Я не хочу в темноте. Мне нужно видеть тебя! – Власта встала на колени и сама ударила ладонью по выключателю. Хрустальная люстра вспыхнула под потолком так ярко, как никогда не бывало в квартирах.

В шесть часов утра тринадцатого января, в субботу, прошли сутки с тех пор, как Андрей Озирский не спал. Но пощады так и не попросили ни он, ни Власта…

За кухонным окном яркими красками заката переливался вечер. Белые ночи пришли в Ленинград, и кончался май. Солнце стояло ещё высоко, но уже покраснело. Очаровательная пора тепла и цветения пришла в северные края вместе с запахами зелени, черёмухи, сирени, мокрой земли и близкого залива.

Андрей же, вопреки общепринятому мнению, терпеть не мог именно это время года. При его работе всегда требовалась темнота, которая всегда помогала нападать и защищаться. Как настоящий лев, он видел во мраке, и пользовался этим постоянно.