Генеральская правда. 1941-1945 - Юрий Рубцов

Не хочется думать о худшем, но трудно избавиться от ощущения, что в небе над Германией стороны, еще сами о том не зная, примеривались к жарким воздушным боям друг с другом в корейском небе в 1950-м.

В новейшей отечественной истории назначение Маршала Советского Союза министром иностранного государства — явление уникальное. Но когда вникаешь в детали жизненного пути К.К. Рокоссовского, стершиеся от давнего употребления лексические формулы «сын русского и польского народов» или «маршал двух народов» уже не представляются такими уж шаблонными. Воистину всей своей судьбой Константин Константинович принадлежал Советскому Союзу и Польше.

Приводя биографию Рокоссовского, советские энциклопедические издания называли его русским, родившимся в Великих Луках. В личном же листке по учету кадров, оставшемся от следственного дела, — иные сведения: место рождения — Варшава, национальность — поляк.

«Родился в г. Варшаве в 1896 году в рабочей семье. Отец — рабочий машинист на Риго-Орловской, а затем Варшавско-Венской жел[езной] дороге. Умер в 1905 году. Мать — работница на чулочной фабрике. Умерла в 1910 году... — писал Рокоссовский в апреле 1940 г. в автобиографии. — Самостоятельно начал работать с 1909 года. Работал рабочим на чулочной фабрике в г. Варшаве (предместье Прага) до 1911 г. и с 1911 г. до августа 1914 г. работал каменотесом на фабрике Высоцкого в г. Гройцы Варшавской губернии. Окончил четырехклассное городское училище в 1909 г. в г. Варшаве (предместье Прага)»[229]. Правда, через пять лет, в новой автобиографии (декабрь 1945 г.) маршал, также называя себя поляком, в качестве места рождения по одному ему известным причинам указал Великие Луки.

С Варшавой его разлучила Первая мировая война. Призванный в 3-й драгунский Каргопольский полк Рокоссовский служил в нем рядовым, а затем младшим унтер-офицером вплоть до октября 1917 г. Все время воевал. С добровольного вступления в Красную гвардию начался его полувековой боевой путь в Советской Армии. В ее рядах он стал маршалом и дважды Героем Советского Союза, полководцем, известным всему миру.

В этом ореоле он прибыл в 1949 г. в Польшу на пост министра национальной обороны. Но к этому времени была у него еще одна встреча с польской столицей, оставившая на всю жизнь тягостные переживания. В конце лета 1944 г. Рокоссовский, бывший варшавский рабочий, тесавший камни, которые и по сей день покоятся в опорах моста Понятовского, вернулся на родную землю во главе 1-го Белорусского фронта для ее освобождения от фашистского ига.

Пройдя за 40 дней напряженных боев около 700 километров, форсировав несколько рек, войска фронта в сентябре 1944 г. вышли к Висле. На ее западном берегу были захвачены три плацдарма, а на правом взята Прага — предместье Варшавы. В польской столице, начиная с 1 августа, разгоралось антифашистское восстание. Но продвижение советских войск затормозилось, они не смогли прийти на помощь восставшим варшавянам. Причины этого — предмет многолетних споров военных историков.

Сам Рокоссовский объяснял сложившуюся ситуацию так: «Варшава мой родной город... Я в бинокль рассматривал город своей юности, где продолжал жить единственный родной мне человек — сестра. Но видел одни развалины. Войска были измотаны, понесли, конечно, немалые потери. Необходимо было получить пополнение, подвезти большое количество боеприпасов, создать резервы. Без этого ни о каком наступлении через Вислу не могло быть и речи. Но мы помогали восставшим всем, чем могли: с самолетов сбрасывали им так необходимые нам самим продовольствие, медикаменты, боеприпасы. За две недели было сделано пять тысяч вылетов. Высадили через Вислу крупный десант, но он успеха не имел и, понеся значительные потери, отошел на восточный берег»[230].

По словам маршала, ни от руководителя восстания главнокомандующего Армии Крайовой генерала Т. Бур-Коморовского, ни от польского эмигрантского правительства никакой информации о готовящемся восстании не поступало. И в дальнейшем с их стороны не было попыток связаться с советским командованием и скоординировать совместные действия. Когда же Рокоссовский послал к Бур-Коморовскому для связи двух офицеров-парашютистов, тот не пожелал их принять. На обратном пути офицеры погибли.

Документально зафиксировано признание польского главнокомандующего, что командование Армии Крайовой «не искало связи с советским командованием, ожидая доброй воли с его стороны»[231]. Не пытался руководитель восстания связаться и с советским десантом. 2 октября гитлеровцы подавили восстание. Погибли 200 тысяч поляков, город был полностью разрушен.

Отечественные историки солидаризировались с маршалом, ответственность за поражение восстания возлагалась на эмигрантское правительство в Лондоне и руководство Армии Крайовой и Варшаве. Аналогичные оценки до конца 80-х гг. прошлого столетия высказывали и польские историки. Больше того, откликаясь на публикацию в 1981 г. воспоминаний генерала 3. Берлинга, в которых неудачу вверенной ему 1-й польской армии в форсировании Вислы он возлагал в том числе на маршала Рокоссовского, профессор Т. Савицкий специально оговаривался, что такие обвинения не имеют документальной основы.

Правда, ряд западных, а в последние два десятилетия и польских историков под лозунгом «очищения истории от лжи» стали открыто обвинять СССР в том, что он злонамеренно не захотел оказать помощь восставшим. Главную причину они видят в политиканстве советского вождя. Так, американский историк Р. Вофф считал циничным поведение Сталина, который «обещал снятие войсками Рокоссовского осады, высмеивая при этом "кучку, преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру"» (цитата из послания главы Советского правительства У. Черчиллю и Ф. Рузвельту от 22 августа 1944 г. — Ю.Р.).

Сталин, бесспорно, вел свою партию в сложных международных играх вокруг Польши и ее будущего. Он одновременно то делал противоречивые заявления о согласии оказывать помощь восставшим, то отказывал союзникам в предоставлении по их просьбе советских аэродромов для посадки американских и британских самолетов, совершавших вылеты на Варшаву. Однако правда и то, что советские соединения были изнурены предшествующими боями. За август 1944 г. потери 1-го Белорусского фронта составили почти 115 тысяч человек, из них более 23 тысяч убитыми. На направлении действий 2-й танковой армии генерал-майора А.И. Радзиевского была дана неверная оценка сил противника, в результате армия понесла значительные потери, и ее повторный прорыв в Прагу, которая перешла в руки врага, стал невозможен.