Генеральская правда. 1941-1945 - Юрий Рубцов

Но одновременно по мере продвижения Красной Армии в глубь Европы в Вашингтоне и особенно в Лондоне росло недовольство по поводу видения Советским Союзом путей устройства послевоенного мира, в первую очередь, польского вопроса. Москву, наученную тяжелым опытом соседства с враждебно настроенной Польшей в 20—30-е гг., волновали начертание новой советско-польской границы и политическая окраска власти, которая утвердится там после окончания войны.

Переписка руководителей стран-союзниц этого времени выдает факт острых разногласий в польском вопросе. В личном послании 11 февраля 1944 г. президент США Ф. Рузвельт призывал И.В. Сталина не делать «ничего такого, что превратило бы этот особый вопрос в такой вопрос, который пагубно отразился бы на более крупных проблемах будущего международного сотрудничества... избегать каких-либо действий, которые могли бы помешать достижению нашей главной цели». На что глава советского правительства к одному из ответных посланий приложил копию письма, направленного им британскому премьеру, где без обиняков обращал внимание Черчилля на то, что его послания в Москву «пересыпаны угрозами по отношению к Советскому Союзу»[215].

Знали в Москве и о лихорадочных попытках гитлеровских спецслужб внести разлад в стан Большой тройки, не исключали, что нацисты могут встретить сочувствие и помощь в антисоветских кругах наших союзников. Абвер и другие спецслужбы Третьего рейха пошли бы на любую провокацию, чтобы внести раскол в антигитлеровскую коалицию.

Не была ли таковой бомбардировка советских войск американской авиацией в районе Ниша? Об этом просто не могли не думать в Кремле.

Хотя в периодической печати со ссылкой на генерал-лейтенанта А.К. Блажея промелькнуло утверждение, что И.В. Сталин не знал о случившемся, документы, выявленные нами в Архиве Президента РФ, его опровергают. Верховный Главнокомандующий был оперативно поставлен в известность о случившемся, а обстоятельный доклад первого заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии генерала армии А.И. Антонова (фактического руководителя Генштаба в связи с длительными выездами маршала A.M. Василевского на фронты) лег на стол Сталина через четыре дня после происшедшего.

Докладу предшествовали следующие события. 9 ноября, по горячим следам происшедшего, генерал А.И. Антонов пригласил к себе главу военной миссии США в СССР генерал-майора Д. Дина и сделал ему официальное представление, в котором излагалась советская версия события:

«Настоящим довожу до Вашего сведения, что в 12 часов 50 минут 7 ноября с.г. между Ниш и Алексинац (Югославия) автоколонна войск Красной Армии была атакована группой американских истребителей в составе 27 самолетов "Лайтнинг".

Взлетевшая с аэродрома Ниш дежурная группа советских истребителей в количестве девяти самолетов также была атакована этими "Лайтнингами" в момент набора высоты, несмотря на то, что были ясно видны опознавательные знаки самолетов ВВС Красной Армии. Тем не менее американские самолеты "Лайтнинги" в течение 15 минут продолжали свои атаки советских истребителей, вынужденных обороняться.

Атаки "Лайтнингов" прекратились лишь после того, как ведущий группы советских истребителей капитан Колдунов, рискуя быть сбитым, подстроился к ведущему группы американских истребителей и показал ему опознавательные знаки своего самолета... Этот из ряда вон выходящий случай нападения американских самолетов на колонну войск и группу самолетов Красной Армии вызывает у нас крайнее недоумение, так как нападение совершено в тылу, в 50 км от линии фронта, между городами Ниш и Алексинац, о которых еще 14—16 октября было опубликовано в сводке Советского Информбюро, что они заняты советскими войсками. Ясно видимые опознавательные знаки советских самолетов также исключали возможность ошибки в определении принадлежности самолетов.

Действия американской авиации в районе Ниш не были согласованы с Генеральным штабом Красной армии, что также не находит себе оправдания»[216].

В официальном представлении говорилось также, что в результате авианалета погибли 10 военнослужащих Красной Армии, в том числе командир 6-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенант Г.П. Котов[217], было сожжено 20 автомашин с имуществом. В воздушном бою было сбито три советских самолета, погибли два летчика[218].

Генерал Антонов настоятельно просил генерала Дина довести информацию до сведения председателя Объединенного комитета начальников штабов американской армии с тем, чтобы произвести срочное расследование происшедшего и строго наказать виновников «необъяснимого нападения» на советские части. Впредь же без предварительного согласования с Генеральным штабом Красной Армии полеты союзной авиации в зоне действий наших войск не предпринимать. О принятых мерах и результатах расследования Антонов просил уведомить.

В ответ американский представитель от имени своего правительства и командования выразил большое сожаление по поводу случившегося. Вместе с тем он сразу же попытался увязать причину происшедшего с недостаточностью тех мер по координации действий союзных войск, которые предпринимались до сих пор. Из Москвы, через Генштаб, координация из-за больших расстояний и плохой связи весьма затруднительна, пожаловался Д. Дин. Существующую систему согласования он признал неудовлетворительной, «и то, что мы до сих пор избегали этих печальных случаев, было только случайностью»[219].

По его мнению, избежать инцидентов удалось бы при наличии американских офицеров связи в штабах советских фронтов и советских офицеров — в штабе Средиземноморского командования армии США. Он напомнил о работе двух американских офицеров, которые, находясь при штабе 2-го Украинского фронта, координировали действия авиационных начальников — командующего 15-й воздушной армией генерал-лейтенанта А. Эйкера в Италии и генерала Воробьева на 2-м УФ, и высказал пожелание своего командования увеличить число таких представителей. Дин напомнил также о других примерах координации действий авиации и наземных войск союзников: функционирование в Полтаве летом — осенью 1944 г. аэроузла, с которого ВВС США совершали «челночные» налеты на объекты Третьего рейха и оккупированных им стран, установление рубежей для бомбежки перед фронтом советских войск и т.п.