В темном-темном лесу - Рут Уэйр

– Я могу задать тебе тот же вопрос, – продолжает она. – Ты-то что здесь делаешь?

– Я вернулась, чтобы вспомнить.

– И как, получилось? – интересуется Клэр будничным тоном, как будто мы тут с ней сидим и сериалы обсуждаем.

– Получилось. – Я смотрю ей прямо в глаза, сжимая в онемевших ладонях кружку. – Я вспомнила про патрон.

– Какой патрон? – спрашивает она по-прежнему безмятежно, хотя во взгляде что-то меняется.

– Про холостой патрон в кармане твоей куртки.

Она качает головой – якобы с непониманием, и я начинаю злиться. Очень сильно злиться.

– Ты дурой-то не прикидывайся! Я знаю, что это была твоя куртка! Твоя! Иначе зачем бы ты сюда вернулась?!

– Может… – Она смотрит себе в кружку и снова на меня. – Может, чтобы защитить тебя от себя самой?

– В каком смысле?!

– Ты так и не вспомнила, что случилось, так ведь?

– Тебе-то откуда знать?

– Медсестры болтают. Прямо над головой. Особенно если думают, что я сплю.

– Ну и что с того?

– Значит, ты не вспомнила, что произошло в лесу? В машине?

– Ты о чем вообще?

– Ты схватила руль, – тихо говорит она. – Заявила, что жить не можешь без Джеймса, что десять лет по нему страдаешь, что все эти годы он тебе снится. Что ты так и не простила его за то сообщение. Ты дернула руль, и мы улетели с до-роги.

На секунду меня волной накрывает шок. Лицо горит, как будто она отвесила мне пощечину. Потом это чувство уходит, и я хватаю ртом воздух.

Это правда. Перед глазами тут же вспыхивает чудовищная картинка: мои руки на руле, Клэр яростно борется со мной, я вцепляюсь в нее ногтями…

– Ну как, вспоминаешь? Я видела, как ты взялась за ствол ружья. Это ты направила его на Джеймса, и ты толкнула Фло под руку.

Сперва я теряю дар речи. Вцепляюсь в кружку, как в орудие самозащиты. Потом начинаю мотать головой.

– Нет. Нет, нет, нет! Зачем тогда ты сюда явилась? Почему не побежала сдавать меня полиции?

– Откуда ты знаешь, что я уже тебя не сдала? – тихо спрашивает она.

Господи… У меня все слабеет от ужаса. Стуча зубами по кружке, я отхлебываю чай и пытаюсь думать, пытаюсь собрать вместе все ниточки.

Это неправда. Клэр вводит меня в заблуждение. Кто в здравом уме станет гонять чаи с убийцей своего жениха?

– Патрон, – упрямо повторяю я. – Холостой патрон был у тебя в куртке.

– Я не знаю, о чем ты, – говорит она, но я слышу, что голос у нее дрогнул. – Ли, пожалуйста, одумайся. Я тебя люблю. И я за тебя боюсь. Что бы ты ни сделала…

Я ничего не соображаю. У меня болит голова. Во рту мерзкий привкус. Я отхлебываю чаю, пытаясь смыть этот вкус, но он лишь усиливается.

Я закрываю глаза, и под закрытыми веками возникает Джеймс, умирающий на моих руках. Эта картина будет стоять передо мной до конца жизни? «Сообщение… Лео…» – хрипит он, и его легкие заполняются кровью.

И вдруг до меня доходит!

Я понимаю, что Джеймс пытался мне сказать!

Я опускаю кружку.

Я знаю, что произошло. И почему Джеймс был обречен на смерть.

Господи, какая же я дура! Десять лет! Десять лет это сообщение не покидало моих мыслей, и я ничего не заметила! Я сижу, застыв, и прокручиваю в голове все упущенные возможности – как сложилась бы наша жизнь, заметь я раньше то, что все это время было прямо у меня перед носом.

– Ли? – Клэр смотрит на меня с неподдельной заботой. – Все нормально? Ты неважно выглядишь…

– Нора, – отвечаю я хрипло. – Меня зовут Нора.

Десять лет это гребаное сообщение пылало в моем сердце, и я ни о чем не догадалась!

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Ли, – говорю я ей.

Она отпивает чаю и смотрит на меня поверх кружки, недоуменно хмурясь.

– Ли, – повторяю я, – прости, но это твоя проблема, не моя. Разбирайся сама. И больше не звони мне.

– Что?

– Ли!

– Ты чего несешь-то?

– Ли! Он никогда меня так не называл. Джеймс никогда не называл меня Ли.

Она смотрит на меня с полнейшим непониманием, и я снова думаю: какая великолепная актриса! Джеймс ей в подметки не годился.

А потом она отставляет чай со скорбной гри-масой.

– Господи, Ли, это было так давно.

Конечно, не признание, но этого достаточно. Я знаю Клэр. То, что она перестала отрицать, уже о многом говорит.

– Десять лет. Феноменальное тугодумие! – бросаю я со злостью.

Я зла на себя. Не только потому, что своей ошибкой загубила себе жизнь, но и потому, что Джеймс был бы сейчас цел и невредим – если бы я сообразила раньше.

– Клэр, зачем ты это сделала?!

Она протягивает ко мне руку, и я отшатываюсь.

– Слушай, я не говорю, что поступила правильно. Мы были совсем юными, я сглупила. Но ради вас же старалась! Я в тот день зашла к нему, на нем лица не было. Просто в штаны со страху наложил. И ты не была готова стать матерью. При этом вам обоим не хватало пороху принять решение. А вышло именно так, как вы хотели.

– Нет! – выкрикиваю я.

– Можешь отрицать сколько угодно, – тихо говорит Клэр. – Факт в том, что ты от него ушла, а он не стал тебя удерживать. Всего-то и надо было – один раз набрать номер, написать одно-единственное сообщение, и мой маленький обман вскрылся бы. Однако вам даже на это духу не хватило. Он хотел тебя бросить, просто дрейфил… ну так я сделала это за него. Для вас обоих.

– Да плевать тебе было на нас и наши чувства. – Голос у меня надламывается. – Ты просто хотела заполучить Джеймса, а я тебе мешала.

Я очень хорошо помнила ее слова на репетиции спектакля. Солнце лилось в высокие школьные окна, и Клэр заявила коротко и ясно: «Джеймс Купер будет мой. Я решила».

А он стал мой.

– Он узнал, да? – Я скорее утверждаю, чем спрашиваю, глядя в ее бледное лицо, на светлые волосы, посеребренные лунным светом. – Как он узнал?

Она вздыхает. И произносит то, что похоже на правду:

– Сама сболтнула.

– Что?!

– Мы с ним говорили о честности в браке. Он сказал, что хочет снять груз с души. Попросить прощения. Я ему сразу сказала, что все ему прощаю, в чем бы он там ни признался, потому что я его люблю. В общем, его «грузом» было то, что листок с моим телефоном он украл из кармана у приятеля, которому я продиктовала номер на вечеринке. Приятелю наплел, что у меня есть парень, мне наплел, что приятель дал номер по доброй воле… в общем, слово за слово, мы начали встречаться. И это глодало его все эти годы. Мол, отношения начались со лжи, он украл меня у друга. Правда, друг был редкий бабник, и Джеймс волновался, как бы мне не разбили сердце. Так мило… Он ожидал, что я разозлюсь, а я только и думала о том, что ради меня он поступился своими принципами. Ты же знаешь, какой он… был.