Корабль-призрак - Фредерик Марриет

Одна мысль о раздаче спирта уже подбодрила матросов. Наутро море было спокойно, погода ясная, и «Утрехт» весело продолжал свой путь.

Последовавший затем долгий ряд прекрасных дней при легком попутном ветре вскоре заставил экипаж забыть о грозном видении, предвещавшем гибель. Они прошли Малакский пролив и вошли в пределы Полинезийского архипелага. Филиппу было предписано зайти для возобновления припасов и за получением инструкций на маленький островок Ботон, принадлежавший тогда Голландии. Они прибыли туда вполне благополучно и, простояв двое суток, вышли снова в море, рассчитывая пройти между Целебесом и Галаго.

Погода продолжала стоять ясная, и ветры дули не сильные; они подвигались с большой осторожностью из-за обилия рифов и течений, а главное, большого обилия пиратских судов, которые положительно опустошают эти воды. Но и здесь «Утрехт» прошел благополучно и находился немного севернее Галаго, когда их вдруг застигнул мертвый штиль, а течением стало относить судно к востоку. Штиль продолжался несколько дней кряду, и они нигде не могли найти якорного места; наконец, благодаря все тому же течению их занесло в группу островов и островков, лежащих к северу от Новой Гвинеи.

Здесь им удалось спустить якорь, и на ночь убрали паруса. Падал небольшой частый дождик, и погода стояла туманная; вахтенные были расставлены повсюду из опасения неожиданного нападения пиратов. Течение, обладавшее быстротой от 8 до 9 узлов в час по направлению к берегу, могло дать пиратам возможность подойти к «Утрехту» незамеченными.

Время было после полуночи, когда Филипп, спавший в каюте, был внезапно разбужен сильным толчком. Полагая, что на них наскочило какое-нибудь пиратское судно, он вскочил и выбежал наверх. Кранц бежал наверх, даже не успев одеться. В этот момент последовал второй толчок, и судно накренилось влево; тогда Филипп сразу понял, что «Утрехт» сел на мель.

Из-за густого тумана нельзя было разглядеть, где они находились, но тотчас же бросили лот, и промер указал, что они сели на песчаную мель и что в самом глубоком месте у них было не более 14 футов воды. Врезались они в мель не носом, а бортовой стороной, причем течение несло их все дальше и дальше на мель.

При дальнейшем осмотре оказалось, что судно тащило свой якорь за собой, но это не мешало ему быть уносимым течением. Можно было предположить, что якорь сломился в стержне. Спустили другой якорь. Но до рассвета ничего решительно нельзя было сделать.

Когда взошло солнце и туман рассеялся, то они увидели, что сели на большую песчаную мель, только небольшая частица которой виднелась над водой, закругленная течением, которое здесь было чрезвычайно сильно. Приблизительно в трех милях от этого места виднелась группа мелких островов, поросших кокосовыми деревьями, но, по-видимому, не населенных.

– Боюсь, что мы ничего сделать не можем, – сказал Кранц. – Если мы облегчим судно, а якорь не возьмется, то нас отнесет еще дальше на мель, а закинуть здесь якорь против этого страшного течения нет никакой возможности!

– Во всяком случае мы должны попытаться, хотя я и согласен с вами, что наше положение незавидное! – заметил Филипп.

Вызвали людей наверх; те явились мрачные и угрюмые.

– Ребята, с чего это вы духом пали?

– Мы обречены на гибель, сэр, это верно, и мы это раньше знали!

– Я считал вероятным, что судну суждено погибнуть, – сказал Филипп, – но судно – одно, а экипаж – другое. Кроме того, из того, что судно в опасности, еще вовсе не следует, что его нельзя спасти. И чего нам бояться, ребята? Смотрите, море спокойно; времени у нас много; мы можем построить плот, кроме того, у нас есть шлюпки; ветров здесь никогда не бывает, да и берег у нас чуть не под самым бортом! Но прежде давайте попытаемся спасти судно и только в том случае, если это не удастся, позаботимся о самих себе!

Люди поддались увещанию и бодро принялись за работу. Воду выкачали, все, что можно было, выкинули за борт, чтобы облегчить судно; насосы работали вовсю, но якорь продолжал тащиться по дну, нигде не находя прочной задержки, и Филипп с Кранцем видели, что их несет все дальше и дальше на мель.

До самой ночи люди не переставали работать; а перед ночью поднялся свежий ветер и вызвал легкое волнение, которым стало бить судно о мель.

Поутру снова принялись за работу, но вскоре насосы стали выкачивать песок. Это являлось показателем того, что в судне образовалась щель и что труды их напрасны.

Тогда Филипп приказал прекратить эту работу и приняться за постройку прочного плота, на который можно было бы снести припасы и посадить тех, кто не поместится в шлюпках.

После непродолжительного отдыха люди снова принялись за работу, и Филипп с Кранцем, памятуя страшную катастрофу, которой они были свидетелями, лично наблюдали за прочностью сооружения.

Так как плот предстояло тяжело нагрузить, то Филипп счел за лучшее построить его из двух отдельных частей. Опять проработали до ночи, затем легли спать. Погода была прекрасная и ветра мало; на другой день к полудню плот был готов. Запасы воды и пищи снесены на него и хорошее сухое местечко припасено посредине для Амины. Взяли с собой и паруса, и запасные снасти, и известное число ружей и зарядов – словом, все, что могло понадобиться. Кроме того, на судне было большое количество звонкой монеты, и экипаж заявил настоятельное желание увезти с собой все. Филипп дал разрешение, мысленно решив, как только они будут в порту, потребовать с них обратно эти деньги от имени компании, которой они принадлежали.

Наконец, все было улажено, и шлюпки с плотом отчалили от судна, причем приходилось усиленно грести, чтобы не унесло течением на мель.

Всего их было восемьдесят шесть душ; тридцать два человека уместилось на шлюпках; остальные – на плоту. Первоначально было решено, что Филипп останется на плоту, а Кранц – на одной из шлюпок, но затем, когда оказалось трудным совещаться относительно направления течения и курса, который следовало держать, то оказалось, что оба они очутились на плоту. С наступлением ночи люди на шлюпках, чтобы дать себе отдых и не тащить на буксире тяжелый плот, закинули железные абордажные лапы и сцепились ими между собой и с плотом.

Преодолев опасность в том месте, где течение было особенно сильно, наши мореплаватели очутились теперь в сравнительно безопасном месте, где течение было не особенно сильно, а море совершенно спокойно. Накрывшись парусами, захваченными с собой, измученные люди вскоре заснули крепким сном, расставив часовых на случай какой-либо опасности.

– Не лучше ли мне остаться на одной из шлюпок, – заметил Кранц, – на случай, если они вдруг вздумают, спасая себя, уйти и оставить плот на произвол судьбы?!

– Я уже подумал об этом, – отвечал Филипп, – и потому не разрешил брать на шлюпки ни воды, ни припасов, а без этого они, конечно, не рискнут бросить нас.

– Без сомнения!

Кранц остался на вахте, а Филипп прилег отдохнуть подле своей Амины, встретившей его с распростертыми объятиями и веселым лицом.