Константин Павлович. Корона за любовь - Зинаида Чиркова

Александр родился, когда старшему из братьев Тучковых, Николаю, было уже семнадцать лет. Записанный кондуктором, как тогда именовали нижние чины инженерного корпуса, он уже в семнадцать состоял адъютантом главного начальника артиллерии, а затем его служебный список начал быстро пополняться. Уже к девяностому году прошлого, восемнадцатого столетия Николай был майором Муромского пехотного полка, в котором и находился сейчас Александр и в котором под видом его слуги скрывалась Маргарита. Но Николай давно покинул этот полк, продвигаясь по служебной лестнице через бои, сражения, фортификационные занятия на границе с Финляндией под руководством отца, а его подвиг в польской кампании заслуженно был отличен императрицей Екатериной.

В то время Николай был в резерве Великолукского полка. Кровавый бой между русскими солдатами и поляками уже затихал, всё поле было устлано трупами, и вдруг свежий отряд улан-пруссаков кинулся на отступающих повстанцев Костюшко, задумав предательски вырезать их. Весь день пруссаки выжидали, кто кого одолеет, и, лишь увидев, что русские отбили все атаки и заставили поляков бежать, кинулись на богатую добычу и беспомощных отступавших.

Тучков вылетел наперерез пруссакам и вынудил их отойти. Екатерина за этот подвиг наградила Николая Тучкова орденом Святого Георгия и сказала слова, которые до сих пор повторяли в семье Тучковых: «И впредь честь держи в ратном деле превыше всего...»

Николай теперь уже был генералом, а его участие в итальянской кампании Суворова было отмечено не одним орденом.

В эту русско-прусскую кампанию он был не в строю — инспектировал русские войска в Лифляндии. Новый император ознакомился с его дельной программой строительства новых крепостей и восстановления обветшавших, и Николай продолжал дело отца.

Служил и Алексей, другой брат Александра, да не вынес самодурства графа Аракчеева и вышел в отставку генерал-майором. Он купил у наследников князя Потёмкина обширнейший дом в Москве и устроил там картинную галерею — Алексей слыл великолепным знатоком старой и новой живописи. Московское дворянство уважало Алексея Алексеевича, и скоро он из попечителей Московского университета сделался предводителем московского уездного дворянства.

А Сергей Алексеевич воевал теперь где-то на юге — постоянные схватки с персидскими воинами надолго оторвали его от главного театра войны в Европе.

Многими орденами за свои боевые дела был награждён и последний перед Александром брат Павел. Так что вся семья Тучковых была исключительно военной, и для них не было чем-то поразительным то, что Маргарита собралась на войну вместе с мужем Александром. Разбросанные по разным уголкам России, стоявшие на страже её границ по всей протяжённости, они тем не менее знали всё друг о друге, постоянно переписывались, делились военными новостями, знали, где кто находится и как идут дела у того или иного брата. Это была очень дружная семья.

Маргарита даже позавидовала Александру — он был младшим в семье, и братья советовали ему, как поступать, хотя и отличался младший большой самостоятельностью. А Маргарита была самой старшей, за ней шли и к ней прислушивались младшие братья и сёстры, она была для них знающей и опытной, потому и решала всё за себя только одна она.

В то же время она понимала, что труднее быть в семье младшим. Братья отнеслись к женитьбе Александра с некоторой настороженностью, ни один из них не приехал почтить новобрачных, а Ульяна Петровна ограничилась наскоро произнесённым благословением и тоже не появилась на свадебном пиру. Кто знает, чем руководствовалась семья мужа, но Маргарита чувствовала глухую враждебность и недоверие. То ли это были типичные предрассудки: мол, взял младший братец за себя разведенку, женщину, уже раз побывавшую в браке, — то ли понимали они, что брак этот не принесёт Александру ни богатого наследства, ни исконных связей в военной среде. Может быть, ещё и поэтому Александр знакомил Маргариту с историей своей семьи очень осторожно, опасаясь задеть её чувствительное сердце и оправдывая холодность братьев и матери то удалённостью от старой столицы, то усталостью, то участием в больших делах. Словом, он хорошо понимал, что должна испытывать Маргарита, окружённая со стороны его семьи неприязненным восприятием, и потому с усиленным вниманием подмечал все её повседневные мелкие хлопоты и старался своей заботой хоть как-то сгладить несложившиеся отношения между её и своими родственниками.

Впрочем, Маргарита как-то отбрасывала от себя эти несложившиеся отношения — ей было достаточно того, что Александр любит её, что она обожает своего мужа, что любовь их прошла испытание временем и устояла.

Ей вообще не было дела до той жизни, которая текла вне её семьи, она как-то равнодушно отметила и смерть императора Павла, и вступление на престол нового государя, Александра. Что ей было за дело до внешних событий, если любовь расцветала в её душе, если она, лишь взглянув на своего мужа, уже радовалась и улавливала в его больших голубых глазах отблески своего счастья?

Но жизнь властно вмешивалась в её сугубо интимные устремления. Всевластный Наполеон арестовал герцога Энгиенского, а потом расстрелял его. Это далеко, где-то во Франции, там Наполеон может позволять себе всё, что угодно, думалось ей. Но вся монархическая Европа возмутилась, особенно поражён был предательством Наполеона новый молодой император, до того искавший путей к миру на всём пространстве Старого Света. И какое дело было Маргарите до того, что император Александр искал теперь союзников для борьбы с узурпатором, уже присвоившим себе императорскую корону?

Между тем события века вторглись и в судьбу Маргариты. Договорились короли, монархи, двинули войска навстречу новоиспечённому императору французов, и Маргарита неожиданно оказалась в центре этих событий: её муж отправился на войну вместе со своим Муромским полком, и она не захотела оставаться одна, расставаться с ним ни на час. Погибнуть — так вместе, выжить — тоже вместе. А если он будет ранен, она зацелует его раны, её любовь залечит их.

И теперь она тряслась по ухабистым дорогам вслед за пылью, поднятой сапогами солдат, ехала на статном коне, которого вывела из собственной конюшни, и любовалась своим мужем, носившимся от головы колонны к её хвосту, усматривавшим малейшую оплошность и бранившим младших командиров.

Постепенно входила она во все детали его службы и частенько подавала советы, от которых Александр приходил в восторг.

Но она видела, как тяжело и медленно подвигается к границам Пруссии полк, как уныло тянутся за ним крестьянские телеги с уставшими и больными солдатами, а за ними целый хвост офицерских кибиток и колясок со скарбом и провизией, со слугами и посудой, мягкими пуховиками и жаркими перинами, видела офицерских жён, которым разрешено было ползти вместе с мужьями по нелёгким трактам. С трудом двигался полк, едва делая в сутки по десять-двенадцать вёрст.

А когда пошли проливные дожди, и вовсе стало невмоготу: грязь разбитых ухабов засасывала колёса кибиток и повозок, солдаты подставляли свои плечи, вытаскивая из болотистой колеи рыдваны и тарантасы, понукали и без того выбивавшихся из сил лошадей и оставляли на обочинах то павшую лошадь, то сломавшееся колесо, то целую кибитку, изломанную внезапным падением.