Мы правим ночью - Клэр Элиза Бартлетт

– Ну ты и скотина, – не удержалась Линне.

– Хочешь сказать, что все девушки полка выстроились в очередь у входа в этот бар, чтобы с тобой поговорить? Когда я минуту назад переступал порог, там никого не было. – произнес он, и в его голосе зазвучали резкие нотки.

Линне отхлебнула чая. А когда поставила чашку обратно, он уже надел на лицо свое обычное нейтральное выражение.

– Посиди со мной немного, – сказал он, – я тебя не убью.

Не зная, что на это ответить, она промолчала, осушила чашку и подвинула к нему.

– Я открыла у бармена счет.

– Таскаться сюда – скверная привычка, уж поверь мне на слово, – сказал он.

Но все же захватил ее чашку, взял свою и направился к барной стойке. Бармен наклонился, чтобы посмотреть на нее через плечо Таннова, но если у него и были какие-то серьезные возражения, он не стал высказывать их представителю печально известного Контрразведывательного отряда.

Когда Таннов вернулся, она взяла протянутую им чашку, обхватила ее руками и подалась вперед, чтобы немного погреть над паром лицо. Покалывание в носу пошло на спад. Ей показалось или фирменная улыбка Таннова действительно была вымученной?

– А ты бы так сделал? – спросила она. – Разбомбил бы Таммин?

Улыбка на его лице поблекла.

– Разумеется, – ответил он, – приказ есть приказ.

Это в нем ответил скаровец. Прежний Таннов не стал бы так опрометчиво отвечать. Но Линне видела, как неуверенно он смотрел в свою чашку, какими большими глотками пил из нее ром. Его янтарные глаза были широко открыты, выражение его лица было серьезно и в высшей степени непроницаемо.

– Может, нас обманули, – не ослабляла она напор, – может, мы опять дали маху.

Таннов покачал головой, и на его лицо вновь вернулась грустная улыбка. Он протянул ладонь, чтобы взять ее за руку. Линне отстранилась, но он, казалось, ничего не заметил.

– У Эльды и так уже есть огромное преимущество – Драконы и Небесные кони. Стоит им захватить наши действующие заводы в непосредственной близости от фронта, как они тут же начнут бесперебойно доставлять боеприпасы на передовую. И тогда война для нас наверняка будет окончена. Так что это было правильное решение.

Нет, ей это казалось совсем неправильным. Но если высказать подобную мысль вслух, ее могут счесть предательницей, поэтому Линне предпочла оставить это мнение при себе.

– Никто не станет винить тебя за твои сомнения, – произнес Таннов.

Он правда так думает? Неужели его протянутая рука и самый что ни на есть искренний взгляд суть сплошное притворство?

– Как это не станет! А командующий Курчик? – спросила она.

– Возможно, – согласился он.

– Зима тоже.

– Она бы тоже не сразу решилась на такое. И именно поэтому так яростно на вас набросилась.

– А еще меня может винить Ревна.

Эти слова она произнесла почти про себя, по крайней мере достаточно тихо, чтобы их заглушило радио. Почти. Таннов поднес чашку к губам.

– Ты по-прежнему летаешь с ней в паре?

– А с кем мне еще летать?

Она поставила чашку на стол. Чай в ней все равно уже остыл. В голове гудел алкоголь, от действия которого она все больше приходила в раздражение.

– И какое тебе вообще до этого дело?

– Я тебе уже говорил.

Он поднялся взять себе еще одну порцию спиртного.

Ревна должна ее винить. Ведь именно Линне отказалась понимать команды сигнальщика и навлекла на их головы неприятности. Потому как даже представить не могла, чтобы ей могли отдать подобный приказ. Ей вспомнились выжженные поля и обгоревшие дома, которые ее сухопутный полк встречал на своем пути, завершив одну битву и тут же начиная другую. Она знала, что Эльда уничтожает земли ее Союза. Но что, если все эти разрушения были запланированы их собственными генералами, в том числе и ее отцом?

У Союза на все есть причины, напомнила она себе. Курчик не был идиотом, раз получил командование над ридданскими степями.

ВЕРА И ПРЕДАННОСТЬ ДО САМОЙ СМЕРТИ, как призывают плакаты. И армия – не место, где задают вопросы.

Таннов вновь скользнул на стул напротив нее, держа в руках две чашки с янтарным ромом.

– У меня тост, – резко бросил он, скривив губы в жалком подобии улыбки.

– За что?

– За будущего Героя Союза. Ты делаешь то, что должна делать.

Линне с трудом подавила желание изобразить непристойный жест. Они чокнулись чашечками и выпили. Ром воспламенившимся керосином обжег пищевод до самого низа. Линне помассировала горло и сосредоточила взгляд на Таннове, дожидаясь, когда у нее перестанет кружиться голова.

– Да, я делаю то, что должна, – произнесла она, хотя совсем не была в этом уверена.

– Я в тебя верю. И ты это знаешь, ведь правда?

Он улыбался все той же горькой улыбкой. Его глаза сверкали лихорадочным блеском.

– Когда-то мы с тобой говорили, что вместе станем Героями Союза. Тебе по-прежнему это под силу.

Линне прижала к пустой чашке большой палец, оставив на ней свой отпечаток.

– Конечно, под силу, почему бы и нет?

Она с трудом сдержалась, чтобы не спросить: «А тебе?»

– Ты не очень осторожна, – он постучал ладонью по столу, – и продвинулась так далеко только потому, что у тебя отец генерал.

– Помнится, один самоуверенный офицер Контрразведывательного отряда сказал мне: «Тебе нужно только одно – убедить полковника допустить нас к полетам».

И вы только посмотрите, как все замечательно обернулось.

– А еще тебе нужно и далее оставаться на хорошем счету у командования, – добавил он.

– Я и так на хорошем счету.

– До тех пор, пока этому не начнет мешать твой пилот.

Очертания фигуры Таннова в ее глазах то обретали резкость, то расплывались. Она явно промахнулась с дозой, но никак не могла понять, то ли недобрала, то ли хватила лишку.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Она не выполнила приказ. И надерзила командиру.

– Откуда ты знаешь, что говорил мой пилот?

– Я знаю все, Линне, – сказал Таннов и подался вперед. – Для карьеры в армии это не лучший старт. Ты что, хочешь пойти ко дну вместе с ней?

«Вера и преданность», – подумала Линне.

– Она там жила. Как бы ты поступил на ее месте?

– Убил бы собственную мать, но не дал бы эльдам ее схватить. Почему то же самое не сделала и Рошена?

Он опять откинулся на спинку стула.

– Подумай об этом. Ее отец осужден по политической статье. И в вашем отряде она появилась только потому, что хотела стереть преступное прошлое своей семьи. Она может тысячу раз публично осудить отца, но я все равно ей не верю. Она ненавидит нас. Ненавидит Союз. Может, жаждет мести, может, желает в этой войне победы эльдам. Так или иначе, но эта девушка не на нашей стороне.