День луны - Чингиз Абдуллаев

— Как погиб? — встревожился Аркадий Александрович.

— Убили. На квартире у Анджея, куда мы вернулисьприкончить поляка, была засада.

Мы, кажется, сумели двоих убрать, но Леший погиб.

— Ты сам видел его труп? — встревоженно спросилАркадий Александрович. — Учти, что это очень важно. Он может нас выдать.

— Леший никогда нас не выдаст, — презрительносказал Седой, — и живым тоже его взять нельзя. Говорю, что он убит,значит, убит.

— А остальные? — уточнил Аркадий Александрович.

— Все в порядке, — нехотя подтвердил Седой, —они уже ничего не расскажут. Там еще баба была и телохранитель Анджея. Ну Лешийи их, в общем… — Говорить об убийствах не хотелось. Было отчасти стыдно иотчасти неприятно, словно он превратился в настоящего мясника, деловитоперерезающего горло своим жертвам. Или в палача, равнодушного к человеческимстраданиям.

— Ясно, — подвел итог АркадийАлександрович. — У нас мало времени. Через полчаса вы с Кариной должныбыть в депутатской комнате в Шереметьево-1. Там передашь первую капсулу. Нотолько тогда передашь, когда увидишь, что самолет действительно готов. Ты меняпонял?

— Не нужно повторять. Я не придурок, — злоогрызнулся Седой.

— В семнадцать тридцать самолет должен быть на взлетнойполосе, — подвел итог Аркадий Александрович, — но не торопитесь свылетом. В любом случае нам нужно задержать самолет еще хотя бы на час.По-моему, они так напуганы, что управились быстрее, чем мы думали.

— Это еще неизвестно, — рассудительно сказалСедой, — когда улетим, будет ясно.

— Возьми капсулу, — предложил АркадийАлександрович, — и будь осторожен. Очень осторожен, Седой. От твоейпоездки зависит сейчас вся операция. Петя, отдай ему капсулу.

Петр Бармин открыл стальной чемоданчик, специальноизготовленный для такого случая, и вытащил одну капсулу. И хотя он чутьприоткрыл чемоданчик, тем не менее Седой успел заметить, что там находилосьвсего две капсулы. Он протянул руку и просто забрал капсулу, словно это былобычный патрон.

— Осторожнее! — страдальчески крикнул АркадийАлександрович, испуганно взглянув на Седого. — Ты ведь должен всепонимать.

Это же капсула.

— Ничего. — Он зажал капсулу в руке и толькопотом, вспомнив, спросил: — Что за неприятности у вас были?

— Они засекли нашу фирму. И наш домик тоже засекли.Похоже, мы все-таки не до конца просчитали их действия, Седой. Они смоглизасечь мой разговор с Германией через спутники. Видимо, поняли, что в машинедва телефона, и засекли обе линии связи.

— Этого не может быть, — нахмурился Седой. —Если он не звонил по этому телефону, то этого не может быть. Они ведь не моглипрослушивать все сотовые мобильные телефоны Германии.

— Они это сделали, — зло заявил егособеседник, — хорошо еще, что наш друг позвонил по обычному телефону ипредупредил меня.

Иначе мы бы сейчас здесь с тобой не разговаривали.

— Неужели вы не предусмотрели и такой вариант? —спросил Седой.

Аркадий Александрович довольно улыбнулся.

— А ты как думаешь? Конечно, предусмотрели. Но говоритьоб этом раньше времени я не хотел. Пусть будет для них сюрпризом.

— Ко мне больше ничего нет?

— Нет. Но будь осторожен. Они захотят тебя даже арестовать.Держись твердо. Заяви, что если они не пропустят тебя к самолету, то будеточень плохо. Мы взорвем оставшиеся две капсулы.

— Понятно.

— У меня с собой два сотовых телефона.

Они зарегистрированы на другие фирмы и пока чистые. Держивсе время при себе свой телефон. Я позвоню и поговорю с тобой ровно в пятьдвадцать. Только учти, что разговор будет коротким и я сразу выброшу свойтелефон в мусорный ящик, чтобы они не смогли меня засечь.

— Надеюсь, что вы так и сделаете.

— И езжайте очень осторожно. Постарайтесь не попасть ваварию.

— До свидания. — Он отвернулся и зашагал к своеймашине, даже не попрощавшись.

— Хам, — сказал с презрением АркадийАлександрович, когда Седой отошел достаточно далеко и не мог его услышать.

Держа в руках капсулу, Седой перешел улицу. За спинойпослышался резкий скрип тормозов. Высунувшийся из грузовика водитель яростномахал ему рукой. Седой, не оборачиваясь, шел к своей машине. За рулем сиделаКарина, внимательно смотревшая на него. Он подошел к автомобилю, сел рядом сней, захлопнул дверцу.

— Как дела? — спросила она. Вместо ответа онпоказал ей капсулу. Она невольно поежилась, словно в салон машины вползлаядовитая змея.

— В аэропорт Шереметьево-1, — устало сказал он.Она повернула ключ. Машина выехала из переулка. Через несколько минут он вдругспросил: — Ты не передумала? Еще все можно отыграть назад. Ты просто выйдешь измашины, и все.

Она взглянула на него и, закусив губу, ничего не произнесла.И вдруг резко нажала на тормоза, да так резко, что он едва не разбил себе лицо.Сзади послышался отчаянный визг тормозов. Они едва избежали аварии.

— А ты хочешь, чтобы я ушла? — спросила она, глядяему в глаза. Молчание длилось вечность. Сзади неистовствовали водители, ревеликлаксоны, кричали люди.

— Нет, — наконец сказал Седой, — я не хочу,чтобы ты уходила.

Она чуть улыбнулась и снова взялась за руль. Он посмотрел накапсулу. Она была такая маленькая. Хрупкая. В ней была какая-то жидкость.Обычная жидкость, как вода из ручья в детстве. Он подумал, что можно разбитькапсулу вот здесь, сейчас. Разбить ее ко всем чертям в этом огромном чужомгороде, так и не ставшем ему родным.

Много лет назад он приехал сюда полный надежд и радужныхпланов. Теперь не оставалось ничего. Ни надежд, ни планов. Была только этабелая трубочка — капсулы и трупы…

Много трупов вокруг. Он давно перестал считать эти трупы,понимая, что ничего изменить уже нельзя. После Афганистана он не верил никому.И виновата в этом была не война.

Скорее в этом виновато было то чувство потерянности иодиночества, которое он испытал, вернувшись с войны. Может быть, Карина моглапомочь ему именно тогда. Но теперь…

Теперь в руках по-прежнему была капсула, позади были трупы,а впереди была неизвестность. Он сжал зубы. Хорошо бы разбить эту капсулу прямосейчас, с холодным отчаянием подумал он. И тогда первой жертвой этого ЗНХстанет он сам. Может, в этом и будет высшая справедливость.

Полковник Борисов приехал в больницу к Панченко, когдазакончили оперировать Ваганова. Врачи не давали никаких шансов на еговыздоровление, утверждая, что все решится в ближайшие несколько часов. Борисовпрошел в палату к Панченко, где лежал раненый офицер. Несмотря на уговоры,лечащий врач дал ему всего пять минут.