Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час - Рыжая Ехидна

Тяжелые мысли о судьбе самого младшенького разогнал Гевин, явившийся после предварительной беседы с новенькими. Мне даже пришлось себя одернуть, потому что я упорно считала вернувшихся подростков гостями, временным явлением.

Мужчина был мрачен.

— Старшие доставят хлопот, Эмилия и очень скоро.

— Все так плохо?

Вопрос риторический, но мозг всё равно желал услышать, что всё в порядке. Почему, когда кажется, что жизнь налаживается, как вновь происходит что-нибудь неприятное? Такое ощущение, что живу на действующем вулкане.

— Пока сложно сказать. Но они явно не приучены себя контролировать и понимают только силу. Китик под присмотром, а этих двоих я бы на чердак отселил. Пройдет праздник, посмотрим на их поведение, а пока, мой совет — запирай кабинет, девочка, когда уходишь. И на ночь запирайся. Да и девчонок предупреди, парни взрослые, мало ли что.

Вечерние посиделки в гостиной стали для новичков открытием. Неприятным, как подсказывала моя интуиция. Все занимались своими делами под запись очередного занятия Реджинальда, и на Петрима с Добином внимания не обращали. Любопытный Амирчик было сунулся к ним — попросил приподнять, чтобы повесить на «елку» очередную игрушку, но быстро отошел с недоуменно-обиженным выражением лица. А парни заржали, чуть ли не покрутив пальцами у виска. Не понимая сути предстоящего праздника, к творившемуся в доме балагану относились скептически.

Наши младшие были под постоянной опекой, даже самые нелюдимые из ребят никогда не прошли бы мимо ребенка, испытывающего затруднения. Или желающего немного внимания. Так делали Тени, так поступали Ульх и Гевин. И научили остальных. Покатать на плечах, покрутить вокруг себя за руки или просто подержать на коленях, это было так обычно, что осознала я это, только увидев очевидный контраст в поведении наших воспитанников и пришлых подростков. Да и какие они подростки, Петрим — ровесник Колина, Добин младше едва на год. На них нашлись учетные карточки. А вот личность Китика осталась загадкой, имени его я пока не узнала. Навскидку его можно было приравнять к пятнадцатилетним.

Напряженность возникла, когда Петриму и его другу предложили взять постели и устраиваться на чердаке. Куда уж там! Вместо этого, новенькие вознамерились практиковать дедовщину в приюте. Нарвались на Шона и Пепла. Пепел, может быть и подчинился бы по давней привычке, но познавший демократию Димка взбрыкнул.

Конфликт разрядил Гевин, устраивающийся в комнате Ричарда. Я подошла уже тогда, когда новенькие самостоятельно поволокли матрасы на четвертый этаж, а парни стояли взъерошенные, как бойцовские петухи.

Этой ночью Гевин впервые ночевал в доме, а не в сторожке. Когда я поздней ночью вышла в уборную, дверь в его комнату была открыта нараспашку.

Дальше было спокойнее. Новички вели себя так, как будто решили стать невидимыми.

Старшие выбрали стиль поведения. Не нарывались, не хамили, держались особняком. Но выдержали лишь пару дней, после чего разошлись не на шутку. То это им не нравится, то другое. Тут дежурить не хочу, там не стану, это не по мне. В общем, включили режим не-хочу-не-буду-права-не-имеешь на полную катушку.

Через два дня, на разминке, Трейси, которая никогда не лезла за словом в карман, во всеуслышание обратилась к наставнику:

— Мастер Гевин, уберите Петрима из кухни, толку от него — ноль. Если он меня еще раз тронет, предупреждаю, ошпарю кипятком или огрею тем, что в руках будет!

— Заткнись, дура! — выкрикнул Петрим.

— Или что? — провоцирует, почувствовав поддержку остальных девчат, которым тоже видно досталось неприятного внимания.

Гевин в очередной раз успел погасить конфликт, но было понятно, что это лишь первый тревожный звоночек. Разминка закончилась, а напряжение никуда не исчезло. Более того, оно нарастало.

Китик, которого на самом деле носил звучное имя Севар, как нитка за иголкой, следовал за Коркой или Фырком. И откровенно избегал своих бывших приятелей. Прозвище Китик он получил за миловидную внешность: так называли редкую породу миниатюрных хорошеньких овечек, дающих тонкую почти идеально белую шерсть.

Севар отказался рассказать кому-либо о своей жизни вне приюта. Давить не хотелось, но это упрямое молчание тревожило. Не принесет ли его прошлое нам проблем в будущем?

— Ты грамотен, Севар? — сменила я неприятную тему.

Мы беседовали в кабинете сидя на диванчике.

— Немного читаю по складам, — едва слышно ответил парнишка.

— Ну, теперь научишься читать быстро. Надо только постараться. Учитель Хогуст даст тебе задания для самостоятельной работы…

— Леди управляющая, — неожиданно перебил, — а можно мне в младшую группу?

— Севар, я думаю, это можно будет устроить. Только почему? Из-за Петрима? Ты не хочешь пересекаться со своими приятелями?

Подросток, опустив глаза, промолчал, но его внезапно сжавшиеся кулаки сказали мне все, о чем я и так уже догадалась.

Петрим оказался той еще занозой. Если его, скажем так, соратник Добин, просто следовал за своим предводителем, то Петрим потихоньку начал проявлять свою крысиную натуру. Развязное поведение этих двоих проявлялось в самых, казалось бы, немыслимых ситуациях. Одно то, что Петрим попытался дерзить Хогусту говорит о многом.

В один момент Реджинальд с абсолютным хладнокровием схватил наглеца за ухо и вывел вон из класса под абсолютное молчание своих учеников. На вопли «Отпусти, гад! Аааа…больно же, отпусти! Права не имеешь!» наш учитель просто не обращал внимания. Это был первый случай, когда Реджинальд снискал абсолютное одобрение класса.

За пять дней пребывания в доме эти двое умудрились перейти дорожку многим из домочадцев. На дежурствах они откровенно халявили. Девчонки перестали чувствовать себя комфортно — нахалы пару раз, как бы по ошибке, заглядывали в душевую в «девчачью» очередь, а потом смущали их скабрезными шутками и ухмылками. Ухмылки быстро стерла Марьяна, правда, о методах воспитания не распространялась.

— Надеюсь, Марьяна им кой-чего поотрывала! — высказала всеобщее мнение резковатая Трейси.

Выходка Петрима на уроке имела последствия.

Мастер Гевин объявил, что парень теперь будет постоянным дежурным по леваде и поступает в личное распоряжение наставника Ульха. И если кто-то еще не хочет обучаться, могут отныне не ходить на уроки — в свинарнике увеличилось поголовье, рабочие руки сгодятся. Даром никто никого кормить не будет.

Быть дежурным по леваде — это значит не только вываживать коней на корде, но и регулярно убирать конские лепешки в специальную тачку, а потом отвозить «удобрение» на ферму, а это не так уж и близко.

Ульх не дал Петриму сбежать, ловко поймав за рукав.

— Не пойду! — попытался заартачиться тот, — права не имеете.

— Не имеем, — покладисто согласился Ульх, — только тех, кто не работает, у нас не кормят. Не хочешь — не ходи. А Васила тебе скажет — не хочу его кормить, лентяя. И никто ей слова поперек не скажет.