Труба Иерихона - Юрий Никитин

Только «Азиат»! Осточертело...

Вот и всё, ответил Сказбуш угрюмо. Я только хотел, чтобы вылично побывали на месте катастрофы, засвидетельствовали. А ответственность мыразделим.

Внизу под днищами десантных вертолетов проплывалаповерхность безжизненной угрюмой планеты. Суровые голые горы, где не уцепитьсядаже траве, снег и лёд на вершинах, а далеко внизу между горами, в распадках,бегут злые ручьи. Мелкие горные реки плюются пеной, тащат камни, грызутгранитные стены, рушат целые скалы, запруживая себе же путь, снова ищутвыход...

Шпак, командир десантной группы, напряжённо всматривался,сердце сжало непривычной тоской. Как они здесь живут? Не потому ли такозверели...

В наушниках раздался негромкий голос:

Говорит «восьмой»!.. Мы готовы.

В ответ раздался командирский бас, густой и уверенный, этоговорил Скворцов, ответственный за операцию:

Погодите... Без обработки не начинать.

Но где же они?

Сейчас будут...

Черепахи, донесся другой злой голос. У меня что, топливазапасные цистерны?

Шпак усмехнулся, но улыбка получилась горькой. Из-занесогласованности и слабого взаимодействия частей наши войска всегда несутосновные потери...

Внезапно он услышал высоко в небе грохот, хотя на такойвысоте ни облачка, все внизу. Две тройки самолётов зашли против солнца. Быловидно, как от них выстрелило, словно водяными струями: белые нити, быстрораспушаясь от трения о воздух, потянулись к аулу.

В суровом бело-чёрном пейзаже внезапно расцвело красным,багровым. Пурпурные с нездоровой багровостью шары росли и ширились на месте,где был аул. Видно было, как ударная волна сметает жалкие домишки. Высоко внебо взлетели обломки балок, древесная щепа, и лишь тогда донеслась глухаяволна взрыва.

Пять десантных вертолетов поспешно заходили на посадку. Ещёшесть штурмовых вертолетов барражировали у выходов в ущелье.

Земля подрагивала, воздушная волна колыхала вертолеты, ипилоты поспешно выравнивали машины, удерживали на незримой поверхностивоздушного океана. Внизу ширился ад. Вакуумные бомбы страшной разрушительнойсилы, напалм и три кассетные бомбы всё, что нашлось на ближайшей авиабазе, всебыло сброшено вперемешку, и теперь там горело, взрывалось, поднималось чернымдымом. От деревьев за сотни метров в округе остались только расщепленные пни, асами стволы унесло взрывной волной, измельчило, расщепило, превратило в муку иразвеяло по ветру.

Шпак бросил в микрофон:

Готово. Высадка!

Пилот послушно бросил машину вниз. Сержант Воловик швырнулза борт связку линя, метнулся следом. За ним один за другим молча прыгалидесантники, скользили по линю, внизу расцепляли руки и откатывались в стороны,а на их место падали следующие.

Вообще-то можно было бы не падать и не перекатываться: никтов этом аду не выживет, но Шпак держал своих орлов в строгости, благодаря чемуза последние два года имел всего троих раненых и ни одного убитого.

В наушниках через треск помех донесся бодрый голос:

Докладывает лейтенант Зарубин. Мы на месте!

Хорошо, бросил Шпак. Следите, чтобы даже мышь невыскользнула.

По его знаку бойцы медленно двинулись вперёд. Страшнаяревущая стена огня уменьшалась с каждой минутой, в ауле гореть особенно нечему,но жар опалял лица, а когда ветер внезапно менял направление, все невольноприкрывались локтями или отворачивали лица.

Никого не выпускать! прикрикнул Шпак на всякий случай, хотяв таком аду не выживет и земляной червяк. Щас остынет чуть, двинемся!

Земля, раскалённая до тысячи градусов, представляла из себяпочти лаву, что выплескивается из жерла вулкана, а черный удушающий дым с рёвоми треском уносился в ставшее черным небо.

Сквозь разрывы в красном стали видны остатки построек изкамня. Взрывная волна как бритвой срезала с поверхности всё. Даже массивныевалуны, что вмерзли в каменистую почву со времён древних богов, вывернуло,укатило, а кое-где с такой силой швырнуло в каменную стену, что раздробило, какорехи.

Вижу тела! вскрикнул один из десантников. Чёрт... Что с нимисделалось...

Шпак прикрикнул строго:

Ты лучше подумай о телах, которые сгорели в поезде изРязани!..

Он почти почувствовал, как десантник стиснул челюсти ипошёл, обгоняя других, палец на спусковой скобе, а в сердце теперь одножелание, чтобы уцелел хоть один, чтобы очередью в упор...

Когда были уже посреди места, где четверть часа тому былаул, за спиной Шпака глухо треснула, словно отодрали доску от забора, короткаяочередь. Он инстинктивно метнулся в сторону, развернулся, автомат готовый кбою.

В трёх шагах, на том месте, где он только что прошел, зияладыра. В ней исчезло что-то тёмное, он даже не успел рассмотреть, а сержантКуницын, который со Шпаком прошёл от Афгана до этого аула, быстро закинулавтомат за плечо, выхватил гранату и забросил в подвал. Чеку щелчком ногтяотправил следом.

Глухо прогремел взрыв. Шпак кивнул, бросил остальным:

Крышки подвалов может присыпать обломками. Проверьте всё!Кто-то мог в момент бомбёжки как раз полезть за водкой...

Или за русскими рабами, хмуро добавил Куницын.

И хотя знали, что после последней тотальной зачистки по всейРоссии не отыскать места, где бы остались заложники или пленники, но напоминалисебе и другим, что эти пленники были, что над ними измывались, их калечили, имотрубали головы и снимали всё это на пленку, уже уверенные, что русскиенастолько впали в скотство, что сдачи не дадут, не осмелятся...

Шпак видел, что бомбовый удар был настолько мощный, что неосталось даже трупов. На месте аула чернела выжженная взрывами и напалмомкаменная земля, кое-где торчали на ладонь, не выше остатки кирпичной кладки, ноуже не угадать: стен ли, печей или мастерских.

Кое-где попадалась забившаяся в щель, обугленная кость.Точно так же взгляд замечал торчащую из щели кость черепа, но никто не виделследов крови. Если при крушении рязанского поезда люди погибали долго, придавленные,с вытекающими внутренностями, кричали в муках, то здесь всё произошломгновенно. Никто не понял, что сейчас он живёт, а через мгновение его уже небудет. Как и всего села.

Подвал был в каждом доме. Кое-где настолько глубокие,просторные, с железными дверьми, непривычными для бедного горного аула,разбитые на секции и снабжённые железными решетками, что Шпак только крутилголовой, десантники хмуро переглядывались, а лейтенант Осина вытащил извещмешка телекамеру и тщательно заснял как вещдок. Всякий, кто увидит этикадры, признает, что в этом горном труднодоступном ауле держали заложников.