Далеко от Земли - Павел Комарницкий

И мы разом расхохотались.

– Ты давно не была дома. На прекрасной Иноме…

Веселье увяло, как цветок в кипятке. Я помимо воли убрал с её бедра руку.

– Да, Антоша. Давно. И теперь уже не получится.

Я уже кусал губы, кляня себя последними словами. Ну вот кто за язык всё время тянет? Болван, и это надолго…

– Может, на неделе?

– Следующая неделя уже «горячая». Воскресенье – девятое число.

Более вопросов задавать я не стал. Девятого – отделение спускаемого аппарата «Веги-1», тринадцатого – «Веги-2». Одиннадцатого и пятнадцатого соответственно – вход в атмосферу. Я не в курсе, как именно здешняя иномейская агентура координирует свои действия с их Службой неба, тем более какими средствами контролирует наш Центр управления полётами, мне и не положено этого знать… меньше знаешь – крепче спишь, ага. Но и без технических подробностей очевидно, что до завершения операции – а зонды-аэростаты рассчитаны на пару суток работы – куратору проекта «Вега» придётся почти не смыкать глаз.

«Ушастик» между тем уже заруливал во двор моего отчего дома.

– Зайдёшь поздороваться?

– В таком виде? – улыбнулась Вейла. – Ультрамини с разрезами, и никаких на сей раз спасительных колготок. Одно моё неосторожное движение, и твоего папу хватит инфаркт. А что скажет мама?

– А маму добьёт кружевная блузка с открытыми плечами и без лифчика, – заверил я. – Ладно, сиди тут, приветы я сам передам. Я скоренько!

Передавать приветы, однако, оказалось некому. Ленка по случаю окончания учебного года укатила куда-то с подружками, оставив на столе объяснительную записку. Куда девались папа-мама, осталось невыясненным… а впрочем, если мне не изменяет память, они как-то намеревались посетить театр.

Пара раскладных спиннингов была на своём месте – в чехле за дверью кладовки. Там же находилась и скатанная в рулон палатка. С надувной лодкой пришлось изрядно повозиться, за зиму неиспользуемый инвентарь завалили всяким хламом, но с помощью грубой силы и невнятных ругательств вещь таки удалось извлечь на свет.

Через десять минут я, распаренный и потный, спустился вниз, держа в охапке всё добытое.

– Надо бы ещё покушать чего-то взять…

Я осёкся, встретив её взгляд.

– Нет, Антон. Не поедем мы на рыбалку. Шеф вызывает. Вот такие дела.

* * *

Голограмма парила над полом, не касаясь его. Изображение было неплотным и сильно просвечивало, отчего иномейский резидент здорово смахивал на привидение.

– Плохие новости. Как я и предполагал, необычное дело из милиции передали в КГБ.

Пауза.

– Теперь остаётся ждать, когда гэбисты догадаются совместить показания умалишённой, находящейся на излечении в психдиспансере, с этим инцидентом. Показания подонков, правда, излишней информативностью не страдают, амнезия обрезала последние пять-шесть минут… Никто из них даже не запомнил, как они оказались в том углу. Шли себе по улице, пили пиво «Колос», дебильно ржали, искали повод прицепиться к одинокому прохожему, ещё лучше парочке влюблённых… Очнулись уже на асфальте.

Пауза.

– Зато имеются показания одной востроглазой старушки, наблюдавшей эпизод из окошка. Старушка углядела даже цвет твоей юбчонки.

– Шеф, но в Москве полно девушек в коротких юбках!

– Это только так кажется. Эффектная девица с буйной чёрной шевелюрой в предельно укороченной юбке… особенно если учесть, что на тот момент погода была не столь тёплой, как сейчас… Светлые небеса, хоть бы ты в тот раз надела длинную юбку!

Вейла молча перебирала свои амулеты.

– Время всё ещё есть. Но в отличие от следователей райотдела милиции, замотанных рутинными делами до упора и не имеющих свободной минутки, у гэбэшных следователей время имеется в достатке. И они в общем-то натасканы как раз на решение всевозможных головоломок, а не типовых краж и убийств по пьяному делу.

Иномеец вздохнул.

– В общем, так. Менять длину юбки поздно, раз уж ты создала себе такой имидж. Сегодня же возьмёшь собаку…

– Собаку?

– Не придуривайся, охранного робота, разумеется. Сегодня же, поняла?

– Будет сделано.

– Хорошо. Легенду в случае нужды запустишь простейшую – подбежал пёс и привязался, откуда, чей – у собаки не спросишь… На прогулки, особенно со своим воздыхателем, будешь непременно брать этого стража, что избавит от необходимости использовать парализатор и батарею ужаса. К тому же девушка с собакой и девушка без – две совершенно разные девушки. Память людей имеет такое свойство, уже через неделю никто из соседей не вспомнит точно, когда у тебя появилась собака. А через две все будут искренне полагать, что она у тебя была всегда.

Пауза.

– А через три проект «Вега» в части исследования прекрасной Иноме будет исчерпан.

Девушка вздрогнула.

– Да, моя девочка, да. Я в курсе, что ты замыслила. Возможно, твоя безумная затея и удалась бы – нет закона, принуждающего свободного иномейского гражданина жить там, где он не хочет. Даже на прекрасной Иноме. И беру в свидетели светлые небеса, я не стал бы тебе мешать. Но сейчас вступает в силу Инструкция. Ты вот-вот окажешься под колпаком местных спецслужб.

Девушка вдруг медленно опустилась перед голограммой на колени.

– Инбер… Ты резидент. Ты работаешь тут уйму времени. Ты можешь всё, ну если не всё, то очень многое. Я прошу о помощи. Я молю и заклинаю. Спрячь меня и Антона… передай в Австралию, там же есть кто-то из наших, ну что тебе, трудно?!

Иномеец молчал так долго, что казалось, ответа уже не будет.

– Ещё не так давно твоя мать просила о прямо противоположном. Я отказался проводить твою принудительную эвакуацию, и хотя это, похоже, стоило мне нашей стариннейшей дружбы, я ни о чём не жалею. Совесть моя чиста. Любовь священна, и это не просто слова. И каждый сам волен выбирать судьбу. Но сейчас ты, по сути, просишь меня помочь тебе совершить самоубийство. Про должностное преступление я уже молчу.

Пауза.

– Нет, Вейла. Тебе придётся вернуться на Иноме.

* * *

– Оп-па! Слушай, откуда такой роскошный пёс?!

Действительно, пёс, разлёгшийся наискосок поперёк прихожей, поражал воображение. Я вообще-то не очень разбираюсь в собаках, но, по-моему, этот принадлежал к славному роду мастифов.

– Сидеть! Свой… – Голос ненаглядной дрожит от сдерживаемого плача.

– Что случилось, родная?!

Она лишь молча глотала слёзы. Не тратя более слов, я ткнул пальцем в бляшку телепатора, и меня словно опалило горем.