Русалка и миссис Хэнкок - Имоджен Гермес Гауэр

– Вы замечательная женщина. Ставить вас в такие тяжелые условия – значит попросту не уважать ваш труд.

– Я управляюсь, как могу, – говорит миссис Фрост. – Но у меня постоянно кошки на сердце скребут из-за неоплаченных счетов, из-за стирки, из-за служанки – ну как мне вести хозяйство дальше, если они считают, что для этого достаточно фартинга, и смеются надо мной, когда я прошу больше?

– Сколько вам нужно? – спрашивает миссис Чаппел, перебирая складки своего широкого плаща, покуда не отыскивает в них карман, который крепко прихватывает пухлыми заостренными пальчиками.

– Прошу прощения?

– Негоже вам унижаться перед ним. Какая сумма покроет ваши нынешние нужды? Десять фунтов? Двадцать?

– Вы… уверены? – Миссис Фрост подносит ладонь к горлу.

Что скажет Анжелика, если вдруг узнает, что она обсуждала ее финансовое положение с настоятельницей? И что тайно взяла у нее деньги?

– Я… – Она мотает головой. – Нет, не могу. Вводить ее в долги перед вами… это как-то не…

– Чепуха. Она никогда не узнает. Пускай это будет мой вам подарок – чтобы у вас на душе полегчало.

– Мне стыдно, – бормочет миссис Фрост.

– Стыдиться тут совершенно нечего! Я же знаю, как оно бывает. В этом мире у нас нет никого, кроме друг друга. Я просто хочу защитить Анжелику, ради нашей общей репутации.

Миссис Фрост с минуту колеблется, но наконец финансовые соображения берут верх над соображениями чести.

– Ее репутация сильнее пострадает от отсутствия денег, – медленно произносит она. – Если счета останутся неоплаченными.

– Вот именно! Нет ничего постыднее женщины, которая не в состоянии содержать свой дом. Вы приняли правильное решение. А Анжелике знать об этом необязательно.

– Все же мне как-то не по себе… – Миссис Фрост бросает взгляд наверх, словно ожидая увидеть Анжелику, подсматривающую сквозь потолочные балки, и заворачивает нижнюю губу под верхнюю.

– Вот, и не переживайте больше. – Миссис Чаппел вкладывает в ладонь миссис Фрост позвякивающий кошелек. – Только молитесь о том, чтобы со временем этот молодой джентльмен стал распоряжаться своими средствами более разумно.

Сжав в руке кошелек, миссис Фрост заметно веселеет, чуть ли даже не хихикает:

– Или чтобы навсегда исчез из нашей жизни.

– Хм. Боюсь, это-то неизбежно.

– Нижайше благодарю вас. – Миссис Фрост разглядывает кошелек, потом крепко прижимает к груди. Она чувствует укол совести, но для души нет ничего целительнее избавления от бремени нужды. – Благодарю вас, мадам, ввек не забуду вашу доброту. Мы вернем вам долг, едва только…

– Т-ш-ш! Не думайте об этом сейчас. Просто продолжайте трудиться в полную меру своих сил – колесо Фортуны еще повернется иначе, оно всегда поворачивается.

Миссис Чаппел сияет любезнейшими улыбками, покуда не выходит за порог, однако, забравшись с помощью своих подопечных в экипаж, она позволяет себе выразить раздражение.

– Невменяемы оба, – ворчит она девушкам, которые втискиваются на сиденье напротив, поблескивая глазами из-под низко надвинутых капюшонов. – Совершенно невменяемы в своей безрассудной страсти.

– У них же любовь, – говорит Элинор, на которую Рокингем, невзирая на вышедший между ними спор, произвел известное впечатление: по сравнению со многими ее клиентами он настоящий homme comme-il-faut[1], такой молодой и красивый.

– У них игра в любовь, – фыркает настоятельница, неловко ерзая на месте. – Ох, не стоило мне пить столько чаю! Не дотерплю до дома. Остановите карету, девочки, остановите… Пол, подай сосуд.

Бурдалю миссис Чаппел изготовлено из тонкого белого фарфора и расписано вздыбленными драконами. На настоятельнице столько юбок, что отыскать под ними ноги дело непростое. Ляжки над подвязками у нее жирные, рыхлые, синюшного оттенка.

– Каждый из них жаждал сердечного приключения, и они нашли друг друга не случайно. – Миссис Чаппел тяжело пыхтит, приподнимаясь и пристраивая над судном свое жесткое седое гнездо. Она потверже упирается в пол расставленными ногами, вся дрожа от напряжения, поддергивает к коленям свои многочисленные юбки, и карету наполняет шум мощной струи.

Элинора деликатно смотрит в окно, но Полли брезгливо морщит нос, натягивает капюшон пониже и хмурится. Китти же, совсем недавно вытащенная с Биллингсгейта, ничего не имеет против и пользуется случаем принять участие в разговоре.

– Прямо чудо, как они подходят друг другу, – сдуру брякает она.

– Чушь! – раздражается миссис Чаппел. Резкий металлический запах мочи назойливо лезет в ноздри. Струя слабеет и прерывается, потом брызжет с новой силой. – Они оба молоды и красивы. Чего тут чудесного? Они всячески подстрекают друг друга к сумасбродству, вот и все; наделяют друг друга правом отказаться от здравого смысла. На, держи. – Она протягивает горшок Полли, которая несколько долгих мгновений смотрит на него с самым высокомерным видом. – Ну же? – Настоятельница нетерпеливо встряхивает сосуд, и янтарное содержимое всплескивается в нем, едва не переливаясь через край.

Полли опускает глаза и берет бурдалю. Его округлые фарфоровые бока обжигают ладони теплом, что в такую холодную погоду очень даже кстати, однако в груди у Полли закипает гнев.

– И что мне с этим делать? – ледяным тоном осведомляется она.

– Выплесни в окно, – говорит Элинора. – Ну-ка, дай сюда. Я выплесну.

– Вот еще придумала! – восклицает миссис Чаппел, промокая между ног подолом сорочки и оправляя юбки. – Ни в коем случае! Посреди оживленной улицы, из моего личного экипажа! Чтобы кто-нибудь заметил и растрезвонил по всему городу? Нет, Пол, нам недалеко осталось – подержи в руках, пока не высадимся.

– Вот сами бы и держали, – шипит Полли, но очень тихо.

Элинора понимает, что подруга в бешенстве.

– Мы уже почти приехали, – утешительно говорит она и накрывает оскорбительный сосуд крышкой. – А там оставишь бурдалю под сиденьем, чтоб слуги вынесли. – Полли поджимает губы и ничего не отвечает. Она крепко придерживает крышку, но чувствует, как при каждом толчке кареты моча плещется и бултыхается в мелкой посудине. Теплая струйка вытекает наружу и щекотно ползет по пальцам.

Элинора возвращается к прерванному разговору.

– По крайней мере, мистер Рокингем позаботится, чтобы миссис Нил была хорошо обеспечена, – говорит она, – а это предел мечтаний любой из нас.

– Нет! Ты что, вообще не слушала? Он не может себе позволить такую женщину! Всегда держи ушки на макушке, голубонька: люди говорят не для того, чтобы просто размять челюсти. И научись с толком распоряжаться всем, что тебе посчастливилось услышать. – Она сцепляет пальцы на животе и вздыхает. – Нет, Нел, просто устроиться на содержание недостаточно. Ибо как долго это продлится? Пока она не надоест ему или он – ей? Пожизненное обеспечение, вот что вам требуется. Положение в обществе. Своего рода… как бы выразиться… печать качества.