Ярость и рассвет - Рене Ахдие

Шарзад рассмеялась, увернувшись от грозного толчка Деспины. Она задела голой пяткой ковер, и странное покалывание снова вспыхнуло у нее в груди. Все более взволнованная, девушка опустилась перед ковром на колени и прижала ладонь к его поверхности.

Колющее ощущение, почти как занемевшая от долгого сидения нога, начало накаляться возле ее сердца. Тепло вскоре распространилось к ее плечам и по руке. Затем, когда она провела пальцами по краешку ковра…

Он свернулся в ее руке, будто был живым.

Шарзад ахнула в шоке и упала на бок неуклюжей кучей.

– Что случилось? – резко спросила Деспина, опустившись на колени возле нее.

– Коврик – он дернулся!

– Что?

Шарзад поднялась на колени, ее сердце трепыхалось в груди.

– Смотри! – Она прижала руку к ковру, пока снова покалывание не появилось в ладони… и один уголок коврика не оторвался от пола.

Деспина, выкрикнув проклятие, отскочила назад.

– Что с ним не так?

– Откуда я знаю? – крикнула Шарзад.

– Сделайте… сделайте так еще раз.

Шарзад повторила манипуляцию, и другой уголок ковра оторвался от пола с легкостью взлетающего облака.

При этом Деспина с опаской посмотрела на нее.

– Вы когда-нибудь уже такое делали?

– Нет! Это не я, это ковер.

Служанка, сев на колени, положила ладони на вытертую поверхность ржавого цвета. Она немного подождала. Ничего не произошло.

– Это не только ковер, Шарзад. Это вы.

Шарзад прикусила щеку.

«Значит, ты не знаешь. Оно еще спит в твоей крови».

Деспина раздраженно выдохнула. Она держала руку Шарзад на ковре. Когда его края начали завиваться на полу и Шарзад попыталась вырваться, Деспина не отпускала ее руку.

Вскоре весь ковер парил в воздухе на уровне их плеч – невесомый, будто сплетенный из мечты. Когда девушки прекратили прикосновение, ковер медленно опустился обратно на мрамор с грацией лепестка, падающего на землю.

– Ну, – благоговейно прошептала Деспина, – это, безусловно, какой-то маленький хитрый трюк.

* * *

Тарик спешился в пустыне перед большим пестрым шатром Омара аль-Садика. Он схватил поводья своего жеребца и повел его к корыту с водой, стоящему неподалеку. Когда лошадь начала пить, зеркальная поверхность заходила растущими кругами вокруг ее морды. Тарик провел ладонью по шее великолепного животного.

Обратное путешествие было не из легких.

Несмотря на уверения Шарзад в ее безопасности, покинуть Рей – оставить Шази – было практически невозможно. Он согласился с желаниями девушки, но сделал это с тяжелой горечью на сердце. Последние пять дней Тарик ехал через песчаную бурю под палящим солнцем, постоянно воюя с собственными мыслями.

Как до этого дошло?

Во всем случившемся не было смысла. Девушка, которую он знал, не способна к такой изменчивости. Девушка, которую он любил, слишком умна, слишком изобретательна… слишком верна, чтобы быть завоеванной монстром. Особенно тем, кто убил ее лучшую подругу.

Пока буря бушевала в его разуме, Тарик обнаружил, что вернулся к критической точке: ничего из этого не имело смысла.

Таким образом, всему должно быть объяснение.

Тарик вспомнил о рассказах про пленниц, терявших волю перед своими захватчиками. Заключенные влюблялись в своих покорителей. Хотя он никогда раньше не верил, что такое возможно, это являлось единственным объяснением поведения Шарзад.

Она была сама не своя. Этот дворец, этот мир… этот монстр забрал у Тарика девушку, которую он любил, и заставил ее забыть все, что было ей дорого.

Он должен вытащить ее оттуда. Причем быстро.

Звук пронзительного крика Зораи оторвал его от мыслей. Тарик свистнул ей, и она приземлилась на его вытянутую руку в манкале, нетерпеливо ожидая свой ужин. Юноша был озабочен, но сумел улыбнуться самке сокола, предлагая ей полоску вяленого мяса.

– Вернулся наш безымянный сагиб! – прокаркал знакомый голос позади него. – Хотя, если верить слухам, он больше не безымянный.

Тарик повернулся к обветренному на солнце лицу Омара аль-Садика.

– Слухам?

Омар в широкой улыбке продемонстрировал редкие зубы.

– Такова природа слухов. Мы часто являемся последними, кто узнает о придуманном в нашу честь.

Тарик ненадолго закрыл глаза. Эксцентричный шейх испытывал остатки его терпения.

– Уже ходят слухи в мою честь?

– Про Белого Сокола. Спаситель Хорасана.

– О чем вы? – Тарик устало вздохнул.

– Ты не слышал о нем? Говорят, он ездит под знаменем, украшенным стандартом с изображением белого сокола. Будто бы он собирается штурмовать Рей и свергнуть злого короля. – Глаза Омара блеснули. – Как оказалось, я уверен, ты хорошо знаком с Белым Соколом. Друзья зовут его Тариком.

– Извините, – отрывисто промолвил юноша, скинув капюшон своей пыльной белой риды. – Но я не в настроении для ваших игр.

– Игр? Война – это не игра, мой друг. Игры предназначены для маленьких детей и стариков, как я. Война же – вредное удовольствие для молодых мужчин.

– Заканчивайте играть словами, Омар! Я не переношу…

– Может, ты бы хотел увидеть свое знамя? – подмигнул ему Омар. – Оно достаточно…

– Пожалуйста! – единственное слово раскололо пустынное небо, наполнив его отчаянием и намеком на продолжительную боль.

Зоркие глаза Омара смотрели на огорченное лицо Тарика.

– Что произошло, пока ты был в Рее, друг мой?

Тарик отпустил Зораю в облака и прислонился спиной к кормушке.

– Расскажи мне, что тебя так волнует, – мягким голосом настаивал Омар.

– Я… мне нужно забрать Шази оттуда. Подальше от этого места. Подальше от этого монстра.

– Ты беспокоишься о ее безопасности, – медленно кивнул Омар. – Тогда почему вернулся? – Беспокойство мужчины затмило его прямоту.

Тарик съежился, не в состоянии ответить.

– Не мог бы ты рассказать мне, что произошло, друг мой?

Тарик наблюдал, как сгущаются сумерки на горизонте. След солнечного тепла задержался вдоль его края, исчезая в голубизне, которая постепенно превращалась в черноту.

– Я подозревал, что он может заботиться о ней. В конце концов, он оставил ей жизнь, тогда как много других… – Тарик задумался, и его серебристые глаза стали отстраненными. – Но я не ожидал этого.

Омар почесал бороду.

– Ясно.

– Что? Что вам ясно? – Тарик повернулся к шейху бедуинов.