Экстренное погружение - Сергей Зверев

Армстронг почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. С трудом повинующимися ему руками он вытащил из верхнего ящика стола пачку сигарет. Зажег одну, сделал глубокую затяжку. Курить на центральном категорически запрещалось правилами пожарной безопасности, но это был как раз тот случай, когда можно было наплевать на правила.

– Чей это приказ? – как можно равнодушнее спросил он.

– Того, кто использовал частоту 1283…

– А вы не забыли, что русские тоже могут открыть ответный огонь?

– Они не знают о наших планах, – быстро ответил Стивенсон. – К тому же мы зайдем к ним сзади…

– Значит, бить в спину? – едва сдерживаясь, спросил Армстронг.

Стивенсон ухмыльнулся.

– У вас неправильное представление о ситуации. Сейчас они – наш противник, а противника надо бить и с флангов, и с тыла.

Армстронг молча пускал к потолку клубы дыма, внимательно изучая лицо Стивенсона. Плотно сжатые губы, тяжелый подбородок… И вот такой хочет топить экипаж из более чем ста человек. Лицо капитана пересекла гримаса отвращения.

– Не говорите «противник» и не говорите «наш», – он смахнул пепел в металлическую пепельницу.

– Но все-таки, – продолжал настаивать Стивенсон. – Если мы получим сигнал… Что вы сделаете?

Армстронг сделал глубокий вдох.

– Там больше сотни человек… – стараясь говорить спокойно, ответил он. – Я лично знаю командира… Я никогда… слышите, никогда… – Он задохнулся.

– Это зависит от сигнала, не так ли? – возразил Стивенсон. – Получите – сделаете все как миленький. Вы же не хотите, чтобы вас разжаловали.

Армстронг выпустил клубы дыма к потолку.

– Не забывайте, я пока еще здесь командир.

Через три минуты Дитковский подал сигнал – можно трогаться дальше. Вскоре они оказались наверху. Прямо над ними был зеленый, истыканный сталактитами лед и тонкая прослойка воздуха между ним и поверхностью воды. Дитковский перевернулся в толще воды и стал короткими экономными гребками продвигаться вперед. Сверху сквозь лед проступал слабый солнечный свет. Доктор ориентировался в водной среде, словно у себя дома. По его мелькающим ластам майор понял, что он направляется к буровой.

Наконец, вверху показалось большое черное пятно. Маска мешала смотреть, и Дроздов поправил ее рукой. По очертанию пятна он догадался, что это остатки буровой – ажурная конструкция из металлических профилей. От нее в глубину уходил тонкий металлический трос диаметром около сантиметра. На уровне полуметра от поверхности льда к нему был прикреплен какой-то блестящий предмет. Что это такое, в темноте майор сразу не мог разобрать, но, приблизившись, без труда понял, что это металлический цилиндр длиной около метра и диаметром сантиметров пятнадцать.

– Начинайте… – Дитковский протянул ему ножовку. В другой руке он держал направленный на майора линемет.

Дроздов взял ножовку. Пилить было неудобно – мешал скафандр. Мозг сверлила мысль – что будет дальше, когда цилиндр окажется в руках Дитковского? Сразу убьет – или подождет, пока они не окажутся на поверхности?

Наконец последняя жилка была перепилена, и тросик, скрутившись кольцом, рывком ушел вверх, оставив в руках майора цилиндр, который Дитковский тут же выхватил у него из рук.

– Вперед… – Он приподнял линемет и стволом указал направление к полынье.

Натыкаясь головой на сталактиты, майор двинулся к светящемуся белому пятну, которое виднелось примерно метрах в двухстах впереди. Что же делать? – думал он, постепенно освобождая ножовочное полотно из зажимных устройств держака. Если ему удастся вытащить полотно, в его руках окажется нечто вроде ножа. Хоть какое-то, да оружие!

Минут через пять они достигли края полыньи и, как пробки, выскочив на поверхность, закачались на воде, покрытой тонким слоем наледи. Наверху было светло от снега и тусклого света солнца. Снег слепил глаза, и майор на минуту прикрыл их.

– Выходи, – приказал Дитковский.

Поверхность воды была практически на одном уровне с верхней кромкой льда, и, перевалив через нее, майор с шумом выбрался на лед. Хотя подъем был нетрудным, он задыхался.

– Снимай костюм, – сказал Дитковский, продолжая оставаться в полынье. Сквозь стекло маски виднелось его лицо. Зубы обнажились – то ли в оскале, то ли в улыбке.

Все еще не понимая, что последует за этим, майор скинул ставший ненужным скафандр и остался в одном шерстяном костюме и резиновых ботах. Он почувствовал на губах соленую воду и ощутил, как мороз мгновенно сковал грудь. Значит, Дитковский решил не марать рук. Зачем? Мороз сделает это быстрее.

Ветра не было, иначе бы Дроздов мгновенно превратился в ледяную сосульку. Сквозь шерстяной костюм майор почувствовал, как ледяной холод охватывает его тело. У него захватило дух, и он сжался в комок, пытаясь удержать тепло. На какое-то время ему это удалось, но как только он сделал шаг, холод вновь дал о себе знать.

– Эй! – Дитковский из воды протянул ему цилиндр.

Дроздов нагнулся и, забрав цилиндр из его рук, тут же с глухим стуком опустил его на лед – груз тянул килограммов на пятьдесят. Продолжая оставаться в воде, доктор протянул ему руку, показывая, что хочет выбраться наверх. Наклонившись, майор ухватился за нее. И в тот же момент почувствовал, как что-то сильно толкнуло его в грудь.

Толстый плотный свитер сгладил силу удара. Стрела линемета отрикошетила от металлического жетона, висящего на цепочке на груди. Потеряв равновесие, майор стал медленно опрокидываться на спину. Падая, он увидел, что его противник заряжает новую стрелу в ствол.

Дитковский видел, как Дроздов упал после выстрела. Он не знал, убил ли майора, но был уверен, что не промахнулся.

Дроздов лежал на припорошенной снегом ледяной поверхности в трех метрах от края полыньи. Ледяные наросты скрывали его от противника. Первым его желанием было броситься в воду, чтобы там схватиться со своим врагом, но он сдержал себя. Поднявшись, он представлял бы собой удобную мишень для повторного выстрела, и на этот раз доктор вряд ли бы промахнулся. Он медленно и осторожно стал ощупывать лед рядом с собой, пытаясь найти надежное место, чтобы опереться, и чувствуя удары собственного сердца.

Тем временем, тяжело дыша, Дитковский с трудом выбрался из воды на ледяную кромку. Он лег на краю льда и лежал, не двигаясь, в трех метрах от майора. Перезарядив линемет, он с напряжением вслушивался в тишину, пытаясь в шуме ветра уловить дыхание Дроздова.

Майор медленно приподнял голову. Сколько еще ему придется так лежать? Голые руки начали мерзнуть. Он не видел ничего, кроме ледяных глыб, внимательно всматриваясь в их причудливые формы, пытаясь найти выроненное им при падении полотно от ножовки, и, наконец, обнаружил его на расстоянии вытянутой руки справа от себя.

Приподняв голову, Дроздов неожиданно увидел и доктора. Маска на его гидрошлеме блеснула в едва заметном блике солнечного света. Между ними было не более трех метров.