Искупление Габриеля - Сильвейн Рейнард

Габриель вскочил на ноги:

– Мне вдруг показалось, что сейчас я говорю не с Джулианной, а с какой-то незнакомой мне женщиной.

– Нет, Габриель. Джулианна все та же, – сказала она, становясь напротив него.

– Джулианна, которую я знаю, была бы готова снять с себя последнюю рубашку и отдать бездомному.

Джулия шагнула к нему. Ее лицо пылало от гнева.

– Отдать бездомному последнюю рубашку и устроить жизнь Марии не одно и то же. Я хочу, чтобы ее взяла крепкая, стабильная семья, имеющая опыт в воспитании детей. Девочка пережила сильную душевную травму. Увезти ее в другую страну, где говорят на чужом языке, далеко от родного города и друзей… для нее это станет еще одной травмой. Наше благодеяние причинит ей вред. Я не позволю тебе это сделать. Мне все равно, что́ ты обо мне подумаешь. Можешь называть меня сукой с холодным сердцем и любыми другими эпитетами, которые мелькают в твоем мозгу. – Она укоризненно посмотрела на него и ушла в спальню.

– Ты меня достала! – заорал Габриель.

Он схватил ее стакан с остатками воды и швырнул на пол.

Пол террасы покрылся мелкими осколками.

В глубине номера хлопнула дверь ванной.

Габриель вцепился в балконные перила, перегнулся через край и стал смотреть вниз.

Август 2011 года. Вашингтон, округ Колумбия

Саймон, сын сенатора Тэлбота, встал с кровати и торопливо натянул джинсы.

– Где моя рубашка? – спросил он, безуспешно пытаясь отыскать голубую рубашку с коротким рукавом, цвет которой совпадал с цветом его глаз.

– Да вот же, висит на стуле, – отозвалась его подружка Натали.

Она села на постели, не посчитав нужным прикрыться одеялом.

Как всегда, глаза Саймона мгновенно приклеились к ее грудям, ставшим еще больше после прошлогодней операции. Он подошел и уперся коленом в кровать.

– Я не зря отвалил тебе денежки на операцию. – Нагнувшись, Саймон поймал сосок и принялся резко сосать, после чего вонзил в него зубы.

– Давай еще разик. – Натали потянулась к ширинке его джинсов, но Саймон тут же отошел:

– Мне пора. Я тебе позвоню.

Схватив рубашку, Саймон надел ее через голову, после чего принялся надевать носки и ботинки.

– Когда я тебя снова увижу?

Не слезая с кровати, Натали встала на колени и поцеловала его в шею. Потом одним пальцем провела по подбородку, стараясь не дотрагиваться до шрамов, оставшихся в результате памятного столкновения Саймона с Габриелем Эмерсоном.

– Прекрати! – Саймон сбросил ее руку.

– Прости. – Натали уселась на корточки, всем своим видом изображая покаяние. – Их никто не замечает. По-моему, они добавляют тебе мужественности.

Саймон повернулся к ней, наградив ледяным взглядом.

– Так когда я снова увижу тебя? – спросила Натали, склоняя голову набок.

– Через некоторое время, – уклончиво ответил Саймон.

– А почему?

– Нам надо остыть.

– Но все идет прекрасно. Я, слава богу, работаю у твоего отца.

– Я ему сказал, что мы видимся редко. Таково было его условие твоего найма. За нами сейчас следят во все глаза. Отец сказал, что меня не должны видеть возле твоей квартиры.

– Тогда мы можем встретиться в отеле. – Натали потянулась к нему, но рука поймала лишь воздух.

Саймон подошел к двери спальни:

– Отец хочет, чтобы я свозил дочь сенатора Хадсона на обед.

– Что-о?

Натали спрыгнула с постели и встала перед Саймоном: голая, с гневно горящими зелеными глазами. Ее рыжие волосы сейчас были похожи на мятую копну сена.

– Давай не будем истерить, – сказал Саймон, дотрагиваясь до ее затылка.

Холодность его тона заставила ее вздрогнуть.

– Прости. Не буду.

– Вот и хорошо. Я очень не люблю, когда ты закатываешь истерики. – Саймон провел пальцем по ее шее, а потом схватил за задницу. – Это всего-навсего обед. Девчонка закончила первый курс в Дюкском университете и приехала сюда на каникулы. Я потаскаю ее по местным достопримечательностям, и, надеюсь, она замолвит перед своим отцом словечко за моего отца. Его рекомендации нам очень пригодятся.

– Ты будешь с ней трахаться?

Саймон презрительно фыркнул:

– Ты что, шутишь? Она же девственница. Этого добра мне хватило в лице Джулии.

При упоминании имени ее бывшей соседки по общежитию Натали демонстративно наморщила нос:

– С чего ты взял, что эта цыпочка Хадсон – девственница?

– У нее религиозная семья. Южане. Там с этим строже. Во всяком случае, я так думаю.

– Джулии религия не помешала отсасывать у тебя, – сказала Натали, скрещивая руки на груди.

– Слушай, заткнись насчет Джулии. Я не жажду снова встретиться с ее придурочным бойфрендом.

– Теперь это ее законный муж.

– Мне плевать, кто он теперь. И не надо меня злить. – Саймон притянул ее к себе. – Больше чтобы я о них не слышал.

– Я только и слышу: ты, ты, ты. А что я должна чувствовать? Моего парня заставляют устраивать культурную программу для целомудренной паиньки и запрещают встречаться со мной. Его папочка, видите ли, считает меня шлюхой.

Саймон обеими руками обхватил ее ягодицы:

– Рано или поздно мы с тобой получим желаемое. Нужно лишь подождать, когда пройдут выборы.

– Я умею быть терпеливой. – Натали встала перед ним на колени и быстро сдернула с него джинсы. – Но, думаю, тебе не помешает напоминание, кого ты бросаешь ради этой целки.

Флоренция, Италия

Габриель одиноко курил на террасе, разглядывая осколки бывшего стакана. Он опять расстроил Джулианну.

Она не впервые видела, как он срывает злость на предметах. В свое время он изничтожил ее старый мобильник. Тогда ей неожиданно позвонил этот подонок Саймон.

Габриель набрал полные легкие воздуха, задержал и стал медленно выдыхать.

Он не думал, что в их отношениях будут такие вот яростные стычки. Правда, за последние месяцы они ссорились довольно часто. В Селинсгроуве крупно поцапались из-за текста ее лекции. Потом в Умбрии, когда он спросил об обстоятельствах смерти ее матери, а Джулия заявила, что он пачкает ей мозги.

Сегодня в своей ссоре они опустились еще ниже. Джулия обвинила его в том, что он считает ее сукой с холодным сердцем. Такое ему не пришло бы в голову и в самом кошмарном сне. Он даже не мог соединить в одной фразе ее имя и это слово.