Невоздержанность - Al Steiner

“Селия, правда...” - сказала Полин.

“Танцующая королева?” сказал Тед, который сидел на диване рядом с ними. “Это какое-то дерьмовое дерьмо прямо здесь, не так ли?”

“Заткнись, Тед”, - рявкнула Селия. “Пой, Поли. Пой, черт возьми!”

“Эй”, - сказал Тед со смешком. “Запомни правило номер 5”.

Полин вздохнула и начала петь, очевидно, сильно смущаясь этого, но она вложила в это немного души. Они слушали ее интонации на протяжении первых двух куплетов и припевов. Это было неплохо, Джейку пришлось с этим согласиться, но это было далеко от профессионализма.

“Ты видишь?” Сказала Селия, ласково похлопав Полин по плечу.

“Понятно”, - сказал Джейк, кивнув. Он повернулся к своей сестре. “Поли, в какой тональности играет ”Танцующая королева"?"

Полин покачала головой. “Понятия не имею”, - сказала она.

“Угу”, - сказал Джейк. “А если бы я сказал тебе, что это было в тональности Ля мажор, это что-нибудь значило бы для тебя?”

Она снова покачала головой. “Ни черта”, - призналась она.

“Джейк...” Селия вздрогнула.

“Подожди”, - перебил Джейк. Он повернулся обратно к своей сестре. “А если бы я сказал вам, что вы поете эту песню в неправильной тональности, что вы, по сути, переключались между несколькими разными тональностями во время ее исполнения, вы бы знали, как исправить эту проблему?”

“Нет”, - сказала Полин. “Я даже не знаю, что такое ключ”.

Селия закатила глаза. “Ключ - это шкала нот, которую...”

“Это не имеет значения!” Полин рявкнула на нее. “Я тоже не знаю, каковы масштабы. Я знаю, что такое ноты, по крайней мере, я думаю, что знаю, но на этом все заканчивается. Я не музыкант, Селия. Я не думаю, что смогу это сделать. Мне очень жаль”

“Я думаю, ты можешь”, - настаивала Селия. “Я знаю, что ты можешь. Позволь нам с Джейком немного поработать с тобой, и мы научим тебя петь как профессионала”.

“Селия, правда, я...”

“Ты нужен мне, Поли”, - настаивала Селия. “Ты мне действительно нужен. Если не получится, значит, не получится, но можешь ты хотя бы попытаться? Для меня?”

Полин вздохнула. “Хорошо”, - сказала она. “Я попытаюсь”.

Селия улыбнулась. Затем она повернулась к Джейку. “А ты”, - сказала она. “Ты поможешь мне работать с ней?" Ты поможешь сформировать этот голос и дашь ей достаточную подготовку, чтобы мы могли это осуществить?”

Джейк тоже вздохнул. “Для тебя?” - спросил он.

“Для меня”, - подтвердила она.

Он кивнул головой. “Я попробую”, - сказал он. Он повернулся к Полин. “На самом деле будет забавно хоть раз поруководить тобой”.

Полин ткнула в него пальцем. “Ты мной командуешь, и я, блядь, уйду!” - пригрозила она.

“Эй, ” сказал Тед с дивана. “Это еще одно нарушение правила 5”.

Том 3. Глава 6: Сближение и распад

Вашингтон, округ Колумбия, США

29 октября, 1991

Мэтт стоял на сцене под яркими софитами, держа в руках свою культовую черно—белую гитару Fender Stratocaster — единственную гитару, на которой он когда-либо играл перед аудиторией, - его пальцы уверенно и размеренно двигались по грифу с мастерством и талантом, почти не имеющим себе равных среди современных гитаристов. Он был один на сцене, десять минут исполняя длинное, протяжное гитарное соло, которое сочинил специально для своих живых выступлений. Участники его группы — Джон Энгл на басу и Стив Калхун на барабанах — в этот момент сидели за кулисами, ожидая окончания соло и сигнала вернуться к исполнению последнего номера перед выходом на бис.

Одобрительные возгласы зрителей, когда он играл на своем инструменте, были громкими и восторженными, но ни в коем случае не оглушительными. Они определенно были далеки от той громкости, которую он регулярно получал, когда исполнял свои необходимые концертные соло, играя с Невоздержанностью. Во многом это было связано с размером аудитории. Хотя арена, на которой он играл — та самая, где the Washington Bullets играли "хуп" для публики родного города, — вмещала более шестнадцати тысяч зрителей, на сегодняшнем концерте Мэтта Тисдейла она не была заполнена даже наполовину (на разогреве у него выступала Breakdown, новая дэт-метал-группа, недавно подписавшая контракт с National). До сих пор это было типично, по крайней мере, после первых пятнадцати концертов тура по восточному побережью. С тех пор он не распродал ни одного места. Спекулянты даже не беспокоились о нем, так как билеты на концерты всегда были в наличии у входа. По словам Грега Гана, его тур-менеджера, билеты на вечернее шоу составляли примерно двадцать пять процентов от всех продаж билетов в любой данный вечер. Мэтт вынужден был признаться себе, что это было абсолютно жалко. Особенно когда билеты на "Невоздержанность" в период их расцвета продавались по нескольку сотен долларов за штуку на нелегальном рынке перепродажи, что, возможно, — поскольку система свободного рынка была действительно безудержной — было лучшим показателем того, насколько популярной была группа на самом деле.

Он не позволял своему разуму думать ни о чем из этого во время игры. Превыше всего в жизни он был профессионалом и отдавал всего себя семи тысячам с лишним фанатов, наблюдавших за ним. Пот струился по его лицу и на грудь — он снял рубашку вскоре после третьей песни сета. В настоящее время он был трезв как стеклышко, поскольку отказывался позволять себе или членам своей группы употреблять какие-либо одурманивающие вещества по крайней мере за четыре часа до любого концерта. Он играл с сосредоточенностью и намерением, которые были почти сверхъестественными, изливая свое сердце и душу в облизывания, выходящие из Strat. Когда он пел, его вокал звучал мощно и со всеми эмоциями, которые он мог из них выжать.

И он знал, что это было не то, чего хотели люди. Этот факт мучительно доходил до него в течение последних трех месяцев различными способами.

Продажи его альбома были плачевными. На данный момент было продано всего триста тысяч копий, из которых более двух третей пришлось на первый месяц выпуска. Продажи сейчас были ничтожны, в лучшем случае несколько тысяч в неделю. Для него было совершенно очевидно, что он даже не собирается получить золото до конца года, не говоря уже о Платине, необходимой ему для победы в пари с National Records и сохранения контроля над постпродакшеном своего следующего альбома.

Он хотел обвинить руководителей National в этом жалком исполнении альбома — хотел сделать