Игольное ушко - Кен Фоллетт

– Вы порезались.

Она безотрывно смотрела на него и… плакала.

– Извините, – произнес он тихим голосом.

Порез оказался неглубоким. Женщина вынула из кармана брюк носовой платок, прижала к ране, чтобы остановить кровь. Фабер отпустил ее руку, начал собирать осколки стекла, жалея, что не поцеловал Люси, когда имел такую возможность. Он положил осколки на камин.

– Совершенно не хотел вас расстроить. – (Фабер не был в этом уверен.)

Она убрала платок и взглянула на рану. Палец все еще кровоточил. (Боже, что он со мной сделал.)

– Нужен бинт, – сказал Генри по-деловому.

– На кухне.

Он нашел бинт, ножницы, английскую булавку, наполнил блюдце горячей водой, вернулся в гостиную.

В его отсутствие Люси успокоилась, смахнула с лица слезы. Она сидела не шелохнувшись, пока он смачивал палец в воде, вытирал, аккуратно накладывал повязку. Все это время она смотрела только на его лицо, не на руки, но лицо оставалось безмолвным.

Он закончил, встал, выпрямился. Глупо. Ему, профессионалу, не стоило расслабляться. Довольно, пора остановиться.

– Знаете, я, пожалуй, пойду к себе.

Она кивнула.

– Извините…

– Не надо извиняться, – сказала она, – вам не идет.

Ее тон был довольно резким. Он догадался: она тоже почувствовала, что дело принимает серьезный оборот.

– Вы остаетесь?

Она опять ничего не ответила, лишь отрицательно покачала головой.

Фабер проводил ее в холл к лестнице. Он смотрел, как она поднимается по ступенькам, как мягко покачиваются бедра…

Наверху женщина на секунду остановилась.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Люси.

Она быстро взглянула на него. Он потянулся к ее руке, но Люси отвернулась, шагнула в спальню и, не оборачиваясь, закрыла за собой дверь. Фабер так и остался стоять на лестнице, не зная о том, что творится сейчас у нее в голове. Впрочем, о том, что творится в его собственной, он тоже не знал.

Блогс ехал ночью на большой скорости в полицейском пикапе. Холмистые, открытые всем ветрам, шотландские дороги были скользкими от дождя. В некоторых местах лужи были глубиной в два-три дюйма. Дождь буквально захлестывал лобовое стекло. На более возвышенных участках ветер дул так сильно, что машину едва не сносило на вязкую, насквозь промокшую обочину, покрытую дерном. Оставляя позади милю за милей, Блогс напряженно вглядывался в узкую полоску стекла, туда, где работали щетки, стремился разглядеть дорогу впереди, а в это время фары вели тяжелую битву с темнотой и проливным дождем. Чуть севернее Эдинбурга он сбил трех кроликов, испытав неприятное чувство, когда колеса проехались по маленьким телам. Он не снизил скорость, но еще долго думал о том, почему кролики оказались вдруг ночью на дороге.

От напряжения болела голова, от долгого сидения ныла спина. Блогс был голоден. На секунду он приоткрыл окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха, но в машину натекло столько воды, что сразу пришлось его закрыть. Он думал об Игле. Для Блогса он оставался человеком с фотографии – молодой улыбающийся мужчина в спортивных трусах, держащий в руках кубок, будто военный трофей. Что ж, имеет право, пока он действительно побеждает в гонке. Фабер впереди своих преследователей на сорок восемь часов, кроме того, он один только знает, куда направляется и где его искать. Блогс, конечно, хотел бы сразиться с таким сильным противником, постараться обыграть его, если бы только ставки не были так высоки, чертовски высоки.

Он спросил себя, что сделает, если столкнется с Иглой лицом к лицу. Наверное, выстрелит, не станет дожидаться, пока немец убьет его; главное – не промахнуться. Фабер – профессионал высокого класса, с такими лучше держать ухо востро. Большинство шпионов, с которыми ему приходилось иметь дело, – любители: несостоявшиеся революционеры левого или правого толка; романтики, ищущие необычных ощущений; люди, алчные до денег; томящиеся от любви дамы или просто те, кого шантажировали. Профессионалов мало, но они способны на все, очень опасны, не знают жалости.

Оставалось несколько часов до рассвета, когда Блогс въехал в Абердин. Никогда еще в своей жизни он не радовался так уличному освещению, каким бы тусклым и темным оно ни было. Блогс понятия не имел, где здесь полицейское управление, расспросить в такую рань некого, так что он фактически объехал весь город, пока не увидел знакомый синий фонарь (тоже довольно темный).

Он припарковал машину и побежал под дождем в здание. Его уже ждали. Звонил Годлиман из Лондона, а для абердинской полиции это важная столичная шишка. Блогса провели в отделение к Алану Кинсайду, старшему инспектору-детективу, которому на вид было за пятьдесят. В кабинете находились еще три офицера. Блогс поздоровался с ними за руку, не слишком стремясь запомнить их фамилии.

– Черт побери, вы очень быстро добрались из Карлайла, – сказал Кинсайд.

– Так мчался, что чуть не угробился на дороге. У вас не найдется бутерброда?

– О, конечно, есть, о чем разговор. – Кинсайд выглянул за дверь и что-то крикнул. – Сейчас принесут.

Блогс огляделся. Он увидел стены грязно-белого цвета, дощатый пол, простую массивную мебель: письменный стол, несколько стульев, шкаф для хранения документов. Все выглядело довольно блекло: ни картин, ни украшений, никаких следов хозяев. На полу лежал поднос с грязными чашками, от курева стоял дым коромыслом. Похоже, здесь работали всю ночь.

У Кинсайда небольшие усы, тонкие седые волосы, на носу очки. Высокий, интеллигентного вида, мужчина в рубашке, брюках с подтяжками, говорит с заметным местным акцентом – как и Блогс, он сохранит его навсегда, хотя, конечно, Кинсайд продвинулся по служебной лестнице далеко не так быстро, как его коллега из Лондона.

– Что вам известно об этом деле? – спросил Блогс.

– Немного. Хотя ваш шеф Годлиман прямо сказал, что лондонские убийства – по сути, самое мелкое, что совершил этот тип. Кроме того, мы знаем, на какую контору вы работаете, так что, если все сложить, получается интересная вещь…

– Что удалось предпринять?

Кинсайд опустил руки на стол.

– Человек прибыл сюда два дня назад, верно? Мы сразу начали его искать. У нас есть его фотография – впрочем, она наверняка имеется у всех полицейских в стране.

– Правильно.

– Мы проверили отели, пансионы для приезжих, железную дорогу и автовокзал. Делали это тщательно, хотя еще не знали, что он здесь. Думаю, не надо говорить, что поиск не дал результатов. Разумеется, снова проводили проверки, но если хотите знать мое личное мнение, он, скорее всего, сразу же покинул город.

Вошла женщина в форме констебля, принесла Блогсу чай и толстый бутерброд с сыром. Блогс поблагодарил, сразу принялся за еду.