Зеркало любви - Галина Гончарова

– Прощайте, сударь.

Хлопнула дверь. Не нарочно, просто рука дрогнула.

Вскочила из-за стола Женя.

– Малена? Э-э-э-э…

– Подслушиваем? – процедила разъяренная герцогесса. – Осведомляемся? Евгения, от всей души желаю вам с Антоном найти взаимопонимание в браке! Видят боги, вы достойны друг друга. Желаю счастья.

И хлопнула второй дверью.

Женя так и сидела за столом, мотая головой на манер убитой лошади, когда из кабинета выглянул Антон.

– Ты еще здесь?

– Д-да…

– Иди пиши заявление! УВОЛЕНА!!!

* * *

Малена не стала ничего скрывать от Давида. Рассказала все тем же вечером, не скрывая самых неприятных для себя подробностей. И стала ждать приговора.

Давид не разочаровал сестренок. Выслушал, пожал плечами:.

– Малена, я и так все знаю.

– Откуда?

– От Валерии.

Малена зависла, как первый «Пентиум», пытаясь сообразить, каким там боком Валерия. Давид не стал скрывать правду от народа:

– После твоего ухода Антон уволил Евгению.

– ЧТО?!

– Она рассказала Валерии, а та – мне.

Малена помотала головой.

– Представляю, что она рассказала.

– Да ничего страшного. Что Антон звал тебя замуж, что ты колеблешься, что вы целовались в кабинете…

Матильда подумала, что надо бы Валерии обклеить входную дверь разбитыми зеркалами. Давид посмотрел на возмущенное личико девушки и только головой покачал:

– Успокойся. Я знаю, что виной всему Антон.

– Сложно сказать, – честно ответила Малена. – Я его, наверное, спровоцировала своими словами.

– Кто подслушивает, не услышит о себе ничего хорошего, – отмахнулся Давид. – Кстати, ты ему какую-то кость сломала.

– Да?

Матильда порадовалась за себя. Искренне.

– Да. Я навел справки в травмпункте.

– Что?

– Я был уверен в твоем ответе. И не уверен в Антоне.

Малена благодарно посмотрела на мужчину. Кажется, она не ошиблась с выбором.

Рид, маркиз Торнейский

Если бы Рид мог пожалеть Шарлиз Ролейнскую, он бы ее пожалел. Шарлиз было не просто плохо. Не тошнило ее, только когда она засыпала. Все остальное время она мучилась от спазмов в желудке. Стоило бы ехать по суше, но…

А время есть?

По морю, вдоль берега – быстрее. Особенно при попутном ветре. Уж перетерпит дней десять, не помрет, а по суше будем месяц ехать, если не больше. И… не хотелось Риду возвращаться той же дорогой. Ехать там, где они проезжали целым отрядом, за невестой, рассчитывая на веселые праздники, а нашли войну и смерть. Где все были живы, где он был… Восьмилапый, да счастлив он был! Просто не понимал этого, идиот!

Так что – море. А что уж там будет с Шарлиз – не его проблемы. Ребенок в порядке, лекарь, которого послал с ними Симон, непрестанно при Шарлиз (святой человек, надо будет ему денег дать, и побольше) и клянется, что опасности нет. А морская болезнь…

Переживет.

Сколько народа погибло на войне, и уж всяко лучше этой саларинской подстилки. Чего ее-то жалеть?

Поздно вечером, на исходе двенадцатого дня, после отплытия из Равеля, маркиз Торнейский прибыл в порт Аланеи. Отправляться сразу во дворец ему было откровенно лениво, а потому мужчина распорядился до утра его не беспокоить и отправился спать. До утра дворец подождет.

Барист Тальфер

Что делает корабль, который приходит в порт?

Правильно, становится на стоянку, а потом его капитан идет отмечаться к начальнику порта. Утром, вечером, да хоть когда. Канцелярия начальника порта работает круглосуточно.

И у Бариста Тальфера там был свой человек.

Услышав, что корабль, на борту которого находится маркиз Торнейский, прибыл в порт, человечек подумал, да и отправил весточку королевскому стряпчему. Написал записку, передал с портовым мальчишкой.

Казалось бы – зачем? К чему Баристу Тальферу свои осведомители в порту?

А как иначе? Что-то купить, что-то продать, прикинуть, кто что везет, да и контрабанда – золотое дно. Это даже не Баристовы интересы, а государственные. Вот стряпчий и старался.

Мальчишка постарался тоже. И – повезло. Баристу повезло в том, что он сегодня ночевал дома, так что записка была ему передана в руки. Дворецкому и в голову не пришло шугануть оборванца или выкинуть замызганный клочок бумаги – насмотрелся на причуды своего господина.

Мальчишке тоже повезло. Барист приказал выдать ему золотой.

А маркизу Торнейскому повезло в том, что он остался на корабле. Не у одного Бариста имелись свои осведомители в порту. Но пробраться на корабль им было не по силам. А вот известить хозяев и подождать до утра помощи… Барист ждать не стал.

Не повезло только кучеру – маленькое удовольствие, когда тебя будят чуть ли не пинком в два часа ночи и велят закладывать карету. Но господское дело такое, сказано – делай, да и монету господин бросил, серебряную. А самого аж трясет… тут спорить нельзя, а то здесь же, на конюшне, и высекут, чтобы далеко не ходить. Кучер поспешил, и меньше чем через полчаса карета вылетела за ворота.

Барист спешил в порт.

Рид, маркиз Торнейский

– Плевать! Пропусти немедленно!!!

Барист ломился к каюте маркиза словно кабан через кустарник. Только треск стоял.

– Не велено…

Бесполезно. Удержать Бариста сейчас можно было только алебардой в пузо. И то не факт.

– Прочь с дороги! Повешу!!!

Рид понял, что выспаться не удастся, и открыл дверь каюты, как спал. То есть – голый.

– Что тут происходит?

– Ваше сиятельство! – возрадовался Барист, падая на колени. – Умоляю, выслушайте меня! Дело жизни и смерти!

– Тальфер, вы ополоумели, что ли? – опознал Рид ночного визитера. – Другого времени нет? До утра подождать нельзя?

– Нет.

И столько серьезности было в глазах Тальфера, что Рид сдался и махнул рукой матросу:

– Пропусти его.

Арман Тенор, а это был именно он, молча поклонился.

– И стань вон там, – прищурился Тальфер. – Чтобы никто у двери каюты не подслушал. Если что – шуми.

Блеснула в воздухе, падая в ладонь Армана, золотая монета. Рид подтвердил приказ кивком и, сверкая голыми ягодицами, направился одеваться. Барист последовал за ним. Дверь каюты захлопнулась.