Дети крови и костей - Томи Адейеми

Тзайн, как подкошенный, падает на землю. Болас опутывают его лодыжки и запястья. Охотничий нож выпадает из рук. Он пойман в сеть, как дикий кот.

– Нет!

Сердце колотится в груди, как сумасшедшее. Я бегу к нему, обнажив меч, легко уклоняюсь от просвистевшего мимо шара, но пятеро, что забрали Найлу, появляются вновь и обступают меня. Они скользят, словно тени, в масках и черных одеждах. На мгновение я различаю круглые глаза. Это не солдаты…

Но если они – не стражники Инана, то кто? Зачем им нападать на нас? Чего они хотят?

Я атакую первого и уклоняюсь, чтобы избежать удара второго. Каждое движение отнимает время, которого нет у Тзайна и Найлы.

Новые фигуры возникают из тьмы и утаскивают Тзайна прочь. Он бьется в сетях изо всех сил, пока удар в голову не лишает его чувств.

– Тзайн! – Я замахиваюсь мечом на рванувшегося вперед противника, но, увы, слишком поздно. Человек в маске хватается за рукоять и разоружает меня. Другой прижимает к лицу влажную тряпку.

Резкий запах бьет в нос, и мое сознание меркнет.

Среди деревьев исчезают крики Амари.

Мы с Инаном замираем. Оборачиваемся и видим, как она дерется с мужчиной в маске в нескольких метрах от нас. Принцесса борется изо всех сил, но через мгновение черная перчатка зажимает ей рот, и она теряет сознание. Люди в масках утаскивают ее в лес.

– Амари! – Инан бежит к ней, я – за ним, но когда мы подбегаем к опушке, понимаем: здесь никого нет. Я не нахожу Найлу, не вижу брата.

– Тзайн? – Я прислоняюсь к стволу и изучаю деревья, ищу следы борьбы. Вдалеке вздымается облако пыли: вижу опутанное сетями тело, мощное и сильное. Безвольная рука свешивается из-под веревок. Нет…

– Тзайн!

Я мчусь как стрела. Быстрее, чем когда-либо в жизни. Словно мне снова шесть, и я бегу за мамой, скованной цепью стражников.

Подавляю воспоминания, выкрикивая в темноту имя брата. Этого не может быть. Только не со мной. Не с ним.

Не снова.

– Тзайн!

Крики раздирают горло, ноги дрожат. Я бегу, разбрызгивая грязь, обгоняю спешащего на помощь сестре Инана. Мне нужно спасти его…

– Нет!

Крепкие веревки обвиваются вокруг лодыжек, сбивая с ног. Из горла вырывается хрип, сеть затягивается все сильнее. Я кричу, пинаясь и извиваясь, когда меня тянут в лес. Они забрали Тзайна. Забрали Амари.

Теперь хотят похитить меня.

Камни и ветки впиваются в кожу, выбивают посох из рук. Хочу нащупать кинжал Тзайна, но его нигде нет. Пыль летит в лицо и обжигает глаза, я моргаю, пытаюсь избавиться от песчинок, но бесполезно. Я проиграла.

Внезапно веревка, которой я связана, обрывается. Я перекатываюсь набок и замираю. Двое в масках резко дергают сеть, но их атакует Инан, и они падают на землю. Еще один бежит прочь, пытаясь скрыться между деревьев. Но он слишком медлителен: принц догоняет его, бьет в висок рукояткой меча, и ноги беглеца подкашиваются.

Когда человек падает на землю, Инан оборачивается ко мне, сжимая эфес меча. В его глазах пылает ненависть.

Дрожащими пальцами я пытаюсь разорвать сеть, освободиться. Инан приближается, печать Ориши на его мече играет в лунном свете, напоминая о боли, причиненной королевским леопанэром. Сапоги стражников. Кровь, смешанная с грязью. Черная цепь вокруг маминой шеи.

То, как они били Тзайна.

Как швырнули меня на землю…

Каждое воспоминание давит на сердце, кажется, вот-вот сломает ребра. Я перестаю дышать, когда Инан склоняется надо мной, коленями прижимая мои руки к земле.

Вот как это закончится…

Клинок Инана резко опускается, сверкнув, словно молния.

…так же, как и началось.

Я так близок к цели…

Эта мысль потрясает меня, когда я стою над девчонкой. Пойманная в сеть, она беззащитна. Ни посоха, ни магии.

Убив ее, я выполню долг, защищу Оришу от колдовского безумия. Каждый грех, совершенный в этой погоне, будет прощен. Исчезнет единственное существо, знающее о моем проклятии.

Я прижимаю ее к земле, надавливая сильнее, когда она пытается вырваться. Поднимаю меч и приставляю его к груди девчонки, целясь в сердце.

Но, когда касаюсь ее, моя магия потоком хлещет сквозь кожу. Ее не остановить. Она сильнее, чем была когда-либо. Я задыхаюсь, и хрип исчезает в клубящемся синем облаке. Несмотря на внутреннюю борьбу, у меня не получается одолеть его. Мое проклятие затягивает меня, как омут.

Багрово-красное небо.

Дикие крики.

Повсюду кровь.

Еще мгновение, и воспоминание девчонки встает перед глазами. Ее сердце стучит в моей груди с такой болью, которой я никогда еще не испытывал.

Холодные камни скрипят у меня под ногами, когда она карабкается по заснеженным горам Ибадана. До меня доносится аромат домашнего жареного риса. Вдруг сердце замирает, когда солдаты вышибают деревянную дверь хижины. Стражники Ориши.

Мои стражники.

При виде этой картины я задыхаюсь сильнее, словно гориллион сдавливает мне горло.

Передо мной проносятся тысячи случаев, тысячи преступлений, скрепленных печатью Ориши.

Я вижу блестящую шерсть снежного леопанэра и закованный в железную броню кулак, врезающийся в челюсть отца Зели. Эта же рука держит покрытую кровью цепь, обвивающую горло ее матери.

Я вижу все. Мир, созданный моим отцом, и боль, с которой предсказательнице приходилось жить.

– Мама! – Крик Зели кажется мне столь диким, что он не похож на человеческий.

Тзайн обнимает ее в углу хижины, отчаянно пытаясь уберечь от этого зрелища.

Воспоминания проносятся передо мной, то сливаясь в пятно, то растягиваясь, как вечность.

Мчатся, когда она бежит за матерью.

Замирают, когда она останавливается у дерева…

О небо. Ужас парализует мозг. Мертвые маги, как гирлянды, качаются на магацитовых цепях, повешенные в назидание всему миру.

Все мое существо наполняет боль, известная каждому предсказателю, пережившему ночь Рейда.

Я понимаю: в Орише, созданной отцом, подобный конец ожидает любого мага.

Кажется, еще немного, и сил, чтобы вынырнуть из омута воспоминаний Зели, не хватит. Ее боль обрушивается на меня, словно месть за деяния короля.

Вздрогнув, возвращаюсь к реальности.

Я стою на коленях с мечом, занесенным над пресказательницей.