Почему не расстреляли Жукова? В защиту Маршала Победы - Олег Козинкин

…Свою преданность Гитлеру и активное участие в войне они объясняют, с одной стороны, принятием на себя присяги, с другой — якобы тем фактом, что Гитлер сумел внушить не только народу, но и им — высшим генералам — уверенность, что к войне Германию вынудил Советский Союз, готовивший на границах военные мероприятия в широких масштабах.

Геринг, безусловно, много знает, но показаний при такой обстановке не дает. Он улучил момент и шепнул переводчику, что хотел бы, чтобы его допросили без представителей союзников, так как может сообщить кое-что важное. Однако такой возможности у нас не было.

Начальник 5 отдела 3 управления НКГБ СССР, полковник Госбезопасности Поташев.

24 июня 1945 года. (Из докладной записки.)

Краткая запись результатов допроса германского генерал-фельдмаршала Кейтеля Вильгельма.

От 17 июня 1945 года.

Кейтель Вильгельм — генерал-фельдмаршал, 62 лет, начальник генерального штаба Вооруженных сил Германии.

— Когда вас назначили на пост начальника генерального штаба Вооруженных сил Германии?

— Я являюсь начальником генштаба Вооруженных сил Германии с 1935 года и, исполняя эти обязанности, руководил разработкой, организацией и проведением операций Вооруженных сил страны — сухопутной армией, ВВС и ВМФ…

— С какого времени Германия начала подготовку к войне против Советского Союза и какое участие вы принимали в этой подготовке?

— Вопрос о возможности войны с Советским Союзом впервые встал с некоторой определенностью к концу 1940 года. В период осень 1940 — зима 1940/41 года никаких конкретных мероприятий генштабом не предпринималось. В период зимы 1941 — весны 1941 года война на Востоке считалась почти неизбежной, и генштаб начал подготовительные мероприятия и разработку планов войны.

Генштаб располагал данными, что с ранней весны 1941 года Советский Союз приступил к массовому сосредоточению своих сил в приграничных районах, что свидетельствовало о подготовке СССР если не к открытию военных действий, то, по крайней мере, к оказанию открытого военного давления на внешнюю политику Германии.

Для нас было очевидно, что аналогичная подготовка ведется Советским Союзом и по дипломатическим каналам. Я считаю, что решающим событием в этом отношении явился визит Молотова в Берлин и его переговоры с руководителями германского правительства (ноябрь 1940 г. — O.K.). После этих переговоров я был информирован, что Советский Союз поставил ряд абсолютно невыполнимых условий по отношению к Румынии, Финляндии и Прибалтике. С этого времени можно считать, что вопрос о войне с СССР был решен.

Под этим следует понимать, что для Германии стала ясной угроза нападения Красной Армии.

Я утверждаю, что все подготовительные мероприятия, которые проводились нами до весны 1941 года, носили характер оборонительных приготовлений на случай возможного нападения Красной Армии. Конечно, при подготовке этих мероприятий мы решили избрать более эффективный способ. А именно — предупредить нападение Советской России и неожиданным ударом разгромить ее вооруженные силы.

К весне 1941 года у меня сложилось определенное мнение, что сильное сосредоточение русских войск и их последующее нападение на Германию может поставить нас в исключительно критическое положение в стратегическом и экономическом отношении. В первые же недели нападение со стороны России поставило бы Германию в крайне невыгодные условия. Наше нападение явилось непосредственным следствием этой угрозы.

— Осветите общий оперативно-стратегический замысел немецкого Верховного командования в войне против СССР.

— При разработке оперативно-стратегического плана войны на Востоке я исходил из следующих предпосылок:

а) исключительный размер территории России делает абсолютно невозможным ее полное завоевание;

б) для достижения победы в войне против СССР достаточно достигнуть важнейшего оперативно-стратегического рубежа, а именно — линии Ленинград — Москва — Сталинград — Кавказ, что исключит для России практическую возможность оказывать военное сопротивление, так как армия будет отрезана от своих важнейших баз, в первую очередь — от нефти.

Я должен подчеркнуть, что в наши расчеты не входило полное завоевание России. Мероприятия в отношении России после разгрома Красной Армии намечались только в форме создания военной администрации, так называемых рейхскомиссариатов.

— Какие основания у вас были рассчитывать на «молниеносный разгром» Красной Армии?

— Безусловно, мы надеялись на успех. Ни один полководец не начинает войну, если не уверен, что ее выиграет, и плох тот солдат, который не верит в победу».

Не стал Кейтель говорить, почему они были так уверены в легкой победе… а жаль.

«Мне трудно указать точно сроки, в которые планировалось проведение кампании, однако приблизительно можно сказать, что мы рассчитывали закончить операции на Востоке до наступления зимы 1941 года.

— Когда вам как начальнику штаба стало ясно, что война для Германии проиграна?

— Оценивая обстановку самым грубым образом, я могу сказать, что этот факт стал для меня ясным к лету 1944 года. С лета 1944 года я понял, что военные уже сказали свое слово и не могут оказать решающего воздействия — дело оставалось за политиками. Необходимо учитывать, что даже в 1944–1945 годах военно-экономическое положение Германии и положение с людскими резервами не было катастрофическим. Производство вооружения, танков, самолетов сохранялось на достаточном уровне, который позволял поддерживать армию в нормальном состоянии.

Можно сказать, что военно-экономическое положение Германии стало безнадежно только к концу 1944 года, а положение с людскими ресурсами — к концу января 1945 года…

— Где находятся в настоящее время государственные и военные архивы Германии?

— Местонахождение государственных архивов мне неизвестно. Военный архив располагался ранее в г. Потсдам. В феврале-марте 1945 г. я отдал приказ о вывозе архива в Тюрингию, в район Ордруф. Были ли они вывезены куда-ни-будь дальше, мне неизвестно.

Допросил

Начальник 5 отдела 3 Управления НКГБ СССР

полковник Госбезопасности Поташев.

В допросе принимали участие Пом. нач. разведуправления ВМФ

полковник Фрумкин.

Начальник Отделения разведотдела штаба 1 Белорусского фронта

полковник Смыслов.

Переводили и вели запись

Майор Госбезопасности Френкина.

капитан Беземенский.»