Грани нормального - Анна Шульгина

Поэтому я чуть повернула голову, давая лучший доступ к своему горлу, и потерлась грудью о его плечо, запуская пальцы в короткие волосы на затылке.

Антон что-то хрипловато выдохнул мне в ключицу и разжал зубы, оставившие чуть ноющий след. Глядя мне в глаза, медленно потянул вверх пижамную майку. Мне осталось только приподнять руки, чтобы ему было удобнее. И нетерпеливо дернуть его футболку, в конце концов, у нас в стране равноправие.

Свою он содрал одним движением, не дав помочь, а жаль, потому что в процессе можно было бы потрогать все интересующие места. А площадь большая, трогать не перетрогать!

Тыльной стороной кисти провел от плеча к плечу, спустился на грудь, чуть царапнув сосок, отчего я вздрогнула и прикусила губу, но взгляда не отвела. Потому заметила, как расширились его глаза, с некоторым трудом спустившись немного ниже. Туда, где слева на ребрах прямо под грудью чернела тонкая вязь татуировки. О том, что она у меня есть, никто из знакомых и не представляет, очень уж деликатное место.

Антон кончиками пальцем обвел готический шрифт надписи, проследив каждый завиток. Нагнулся, мягко нажав, чтобы я откинулась спиной на столешницу. Холод тут же заставил вздрогнуть, но только на пару секунд, которые потребовались, чтобы наклониться и повторить путь пальцев языком. Горячее влажное скольжение, рисующее узоры на ставшей болезненно чувствительной коже. Касание коротких волос к груди, вроде, щекотное, но такое, что невольно выгнулась, цепляясь за него, жадно сжимая и поглаживая широкие плечи.

В медленных движениях его языка было что-то такое, что хотелось зарычать в голос и потребовать прекратить это издевательство. Или промолчать, кусая собственную ладонь, чтобы он вдруг действительно не прекратил. Сочетание холодного камня под спиной и придавившего к нему горячего мужского тела был настолько ярким, болезненно-чувствительным, что я все-таки не выдержала, тихо всхлипнула, выгибаясь под его губами. Антон сразу же поднял голову, с некоторой неохотой отрываясь от так увлекшего его занятия. Бережно приподнял, обхватывая одной рукой за талию, а второй под бедра.

- Держись.

Я обвилась вокруг него плющом, сполна воспользовавшись возможностью припасть ртом к мощной шее, вернув легкие укусы, которыми он пытался не то напугать, не то привести в чувство. Видимо, это действует только на классических жертв вампира, потому что меня они только ещё больше завели. Как оказалось, на самих кровопийц это действует ничуть не хуже, потому что он прошипел что-то немного неприличное, но протеста в голосе точно не было.

В темноте собственного дома Антон ориентировался явно лучше меня. Десяток ступеней на второй этаж, за которые я успела узнать, что если лизнуть впадину за ухом, он вздрогнет и сильнее прижмет к себе. А если прикусить мочку, то ещё и остановится на секунду, чтобы прихватить зубами мою нижнюю губу.

Стук закрываемой за нами двери, звук шагов босых ног и прохлада покрывала, на которое меня уронили. Всё та же луна заглядывала в окно, заливая постель мутным холодным светом, в котором Антон казался мертвенно-бледным. Достойная картинка для книги о вампирах. Но только с пометкой 18+, детям это видеть строго противопоказано.

Он замер на краю, опираясь одним коленом на матрас, чуть подавшись вперед. И скольжение взгляда по своему телу я ощущала едва ли не физически. От него кожа покрывалась мурашками, а дыхание перехватывало. И не было никаких сил ждать, когда он потянется ко мне, но я ждала. Приподняла ногу, пальцами проводя по его руке к локтю, потом выше, на плечо. Антон, так и не разорвав контакт взглядов, повернул голову, чтобы поцеловать мою щиколотку. Контраст горячих губ на прохладной коже заставил гулко сглотнуть, но провокацию не остановил.

Тот факт, что я сейчас лежала перед ним совершенно беззащитная и могла, не особо скрывая этого, испытывать на прочность терпение, а мне за это ничего не будет, пьянил и придавал нотку безбашенности. Медленно опустила ступню на его грудь, поглаживая твердые мышцы, будто нехотя сползла на пресс, одновременно вытягиваясь на кровати, по-кошачьи выгибая спину. Даже хотела попробовать расстегнуть его джинсы пальцами ног, но не успела. Мою ступню жестко зафиксировали и дернули на себя так, что я тоже соскользнула на край, где он меня и перехватил, опускаясь на пол между моих разведенных коленей и целуя дрогнувший от прикосновения настойчивых губ живот. Мягкий толчок языка в ямку пупка и снова жадное сосущее движение, от которого, наверное, останутся следы, да и черт с ними. Наоборот, хотелось, чтобы такие следы остались не только на животе, но и на груди, и на шее… Везде.

- Иди ко мне, - кое-как выдавила я, пытаясь притянуть Антона к себе. Нет, я не имею ничего против, но вообще-то у него тут я ещё не вся целованная, а он основательно увлекся только одной частью тела. Непорядок!

Если судить по тому, кто более жадно накинулся на другого, вампир тут я. Потому что до трясущихся рук хотелось снова почувствовать голодные движения его языка, раздвигающего мои губы, целующего так, чтобы не хватало воздуха, да и нужен ли он. Обойдусь. Нетерпеливые ладони, сжимающие грудь, возможно, даже слишком сильно, но так правильно и необходимо. До стона и вскрика. И жалобного всхлипа, когда пальцы вдруг отпустили влажную от испарины кожу, но только для того, чтобы резкими движениями стащить с меня пижамные шорты. Я тут же включилась в процесс, успев расстегнуть пуговицу на его джинсах, но вот до молнии меня не допустили. Перехватив и куснув меня за палец, Антон разделся сам, и я все-таки сделала себе зарубку в крайне нетвердой памяти, что за это надо бы поквитаться.

Впрочем, эта мысль надолго тоже не задержалась, потому что он все-таки перетащил меня на подушки, накрывая своим телом. Тяжелым, горячим и твердым. Вот прямо таким, как нужно. Если бы ещё не опирался на руки, а лег всем весом, но, наверное, боялся сделать мне больно. Придумал тоже…

Цепочка поцелуев от губ вниз, на грудь, зажатый между костяшками пальцев сосок, тут же зализанный и заглаженный языком, и я поняла, что если он не перейдет к решительным действиям, придется ругаться, кусаться и вообще совершать насильственные действия сексуального характера.

Перевернуть его на спину мне не удалось, да и неудивительно, попробуй опрокинуть такую махину, зато Антон отвлекся от повторного вылизывания татуировки, подняв на меня шальной взгляд. Глаза у него были вполне нормальные, не темно-синие, да и я сама понимала, что он на меня никак не воздействует. Очень небольшой частью разума понимала, потому что остальному было как-то пофиг на эти размышления. Если и гипнотизирует, пусть себе, только чего тянуть-то?!

Шорох обертки презерватива, и снова его ладонь на моем горле, не давящая, но обездвижившая. Не дающая отвернуться. А взгляд от его глаз я сама отвести не могла. Меня в него засасывало, как в воронку, ни сглотнуть, ни облизать пересохшие губы.

Плавное скольжение горячей плоти и ох, ёёё…

Я все-таки прикрыла веки, выгибаясь ему навстречу, и Антон мгновенно замер.

- Глаза открой, - голос был низким, осипшим, почти злым, да и говорил он сквозь зубы, будто прикладывая к этому немыслимое усилие. – И не закрывай.